Утренний приём пищи по форме номер «ноль». Георгий Апальков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ его вчера вечером. Она отдала его в распоряжение дежурного по роте, а сама зашла к прапорщику Грешину, чтобы о чём-то с ним побеседовать.

      Голецкий выглядел хорошо, хотя и изо всех сил старался выглядеть плохо. Зублин жестом отправил его в кровать, и тот повиновался.

      Из кабинета прапорщика доносились обрывки разговора медички с Грешиным:

      – …ну я там, конечно, таблеток ему дала, не то что бы каких серьёзных, так, для общей профилактики…

      – …много?..

      – …да нет, буквально пару штук, объесться он ими точно не объестся…

      – …и как он вообще? симулиъует, как считаете?..

      Дальше медичка заговорила тише, и её больше не было слышно. Да и в основной своей массе нам было по барабану на этот разговор. Куда как больше нам хотелось урвать хотя бы десять-пятнадцать минут сладкого послеобеденного сна. И мы их урвали. Мы закрыли глаза и забылись безмятежным…

      – РОТА, ПОДЪЁМ!!!

      Как забылись – так и опомнились.

      Мы заправили кровати, которые уже научились на армейский манер называть «шконками», и построились для дальнейших указаний. Дальнейшие указания исходили от прапорщика Грешина.

      – Так, значит щас. Тъое идут в наъяд. Их в дОсуга, пусть учат обязанности как следует. У остальных стъоевая. Вопъосы?

      – Никак нет! – зачем-то ответили мы, хотя обращался прапорщик не к нам.

      – В наъяд идут: Батонов, Тихонцев, Голецкий. Выйти из стъоя!

      Батонов, Тихонцев и Голецкий вышли.

      – Остальные – фоъма одежды номеъ пять, с ъядовым Бъусом на плац. Анукаев!

      – Я!

      – Сегодня заступаешь дежуъным по ъоте. Вопъосы, жалобы, пъедложения?

      – Никак нет!

      – Вот и славно. Занимайтесь!

      Мы и занялись.

      Когда уже после ужина мы пришли в роту, нас встретил рядовой Голецкий, стоявший на тумбе с унылым выражением лица. За то время, что он провёл в войсках, это выражение впечаталось в самый его череп. Мы построились на центральном проходе, который гораздо проще было называть «ЦП» и не париться. Перед нами с короткой речью выступил новый ответственный сержант, которого мы раньше не видели. Говорил он в своеобразной манере.

      – Я_нахуйбля_сержант_нахуйбля_пришёл_нахуйбля_чтобы…

      Сержант не говорил, а печатал. Печатал, по всей видимости, на сломанной клавиатуре, на которой отвалилась клавиша «Пробел». Решение, как это водится в армии, он нашёл тактическое: заменил пробелы в своей речи на «_нахуйбля_», и дело с концом. А может, это было изощрённое хокку – мы не знали, и нам было всё равно. Десять часов строевой в день отбивали у нас всякое желание пропускать происходящее через себя.

      После своей речи сержант стал учить нас правильно выходить из строя. Делать это нам не хотелось. Ноги болели и молили о покое. Ступни воинов-железнодорожников расплющивались до патологических степеней плоскостопия, делая их всё менее и менее пригодными к военной службе. Моральный СКАЧАТЬ