совершенно роскошное, – тонкие руки, безупречные ноги, линия шеи, – черный лебедь, а кожа такого нежного оттенка, что казалось, что перед тобой шоколадный десерт, покрытый тончайшей молочной глазурью. Что я могу сказать? Эфиопки считаются одной из самых красивых африканских наций не напрасно. Но меня это не оправдывает, конечно. Я не собирался с ней спать, – мне хотелось убить время. Я смеха ради начал расспрашивать ее, как она дошла до жизни такой. И она мне рассказала, что очень рада тому, что жива, что многие ее друзья умерли еще в лагере. Каком лагере? В лагере, в который собрали годовалых детей, оставшихся круглыми сиротами: в то время в Эфиопии бушевала война. Она с гордостью сказала, что она, как и русские, православная, и меня это тронуло, пусть даже это было все, что она знала о русских. Я спросил, давно ли она в этом бизнесе, – нет, недавно, но она снова подтвердила, что на судьбу не жалуется, потому что в Африке бы точно умерла. Она, конечно, была очень невежественна, потому что не имела возможности даже в мало-мальски приличную школу ходить. В общем, возвращаясь к твоим словам, сам того не зная, в тот момент я встретил свою Снежную Королеву. Черную Королеву. Нищую, плохо образованную, продающую себя. Она назвала себя Лидией. В пятнадцать лет Лидия начала жить с каким-то эфиопом и безропотно работала в его лавке за еду, потом его семья начала использовать ее в свободное время, как няньку и прислугу. А потом он, видимо, пресытившись ее юностью и неопытностью, убедил ее отправиться в Дубаи, как он сказал, горничной. Когда она приехала сюда, на следующий же день она поняла, какого рода работа ей предстоит. Плакала она только от обиды, ведь ей пришлось посмотреть правде в глаза и принять, что мужчина, которого она любила, продал ее, как наскучившую собаку. Однако ей в какой-то степени повезло, потому что чернокожие проститутки тут ценились очень низко. Она же попала к хозяину, который заботился о своем товаре, а она из-за своей красоты попала в положение привилегированных, – ей разрешалось работать только четыре раза в неделю и только в баре этого клуба, одного из самых дорогих в городе. Как она относилась к тому мужчине, который распорядился сначала ее невинностью, а потом женской судьбой? Православие призывает к прощению.
Егор поверил и в ее историю, и в ее прощение, – в глазах его новой любви не отражалось ничего, кроме уже восходящего солнца. Лидия в тот день получила деньги просто так, чтобы потом рассказывать, что русские самые щедрые, самые лучшие, самые сильные. Расставшись с ней, Егор не думал о продолжении, – он даже не взял номер телефона Лидии. Возвращался в отель он в глубокой задумчивости. Его жена, заметив настроение Егора, сказала со смехом, что с таким лицом не в клубах прохлаждаться, а Баха слушать, и он вдруг с раздражением подумал, что их брак съела ржавчина рутины. Они и поженились только потому, что оказались из одного круга, одного поля ягоды. Рождение сына заставило их воспринимать друг друга с этих пор как нечто незыблемое. На смену уверенности, так согревавшей вначале, пришла привычка.
