Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств. Полина Аронсон

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и кино, и именно из него вырастает главный внутренний конфликт героя той эпохи: «бросаться» в чувства или стремиться управлять ими? Чаще всего этот конфликт решался в пользу первого: герой, пытающийся подчинить эмоции расчету или плану, был либо смешон, подобно Бузыкину из «Осеннего марафона» (помните таймер на его часах?), либо очевидно неприятен – вроде Ипполита из «Иронии судьбы». Роман Юрия Трифонова «Обмен» – литературный памятник позднесоветскому быту – рассказывает о людях, которые стремятся максимизировать личную выгоду от отношений с другими. Любовь, близость и дружба включены здесь в круговорот обмена материальными благами. В этом мире чувства сами начинают напоминать вещи, у которых непременно есть цена и собственник:

      …нет, они не фальшивят, когда проявляют сочувствие и спрашивают с проникновенной осторожностью: «Ну, как у вас дома дела?» – но просто это сочувствие и эта проникновенность имеют размеры, как ботинки или шляпы. Их нельзя чересчур растягивать. ‹…› Разве можно сравнивать – умирает человек, и девочка поступает в музыкальную школу? Да, да. Можно. Это шляпы примерно одинакового размера – если умирает чужой человек, а в музыкальную школу поступает своя собственная, родная дочка[58].

      Внутренний конфликт главного героя рождается именно из его неготовности участвовать в экономике чувств – именно она делает, по его мнению, из человека раба, ограничивает его внутреннюю свободу, заставляет его обменивать душу на благоустроенную квартирку.

      Возвращаясь к началу этой главы, можно сказать, что герой Трифонова ориентируется на понятие свободы, принципиально отличное от того, что лежит в основе эмоционального капитализма. Его не привлекает так называемая позитивная свобода – «свобода для». Напротив, он ищет истины в «свободе от» – от вмешательства в свою жизнь других людей, от необходимости обустраивать свой мир материально, в свободе стремиться к чему-то, что скрыто от постороннего наблюдателя, в толстовской свободе выйти в 82 года из дома с мешком сухарей, чтобы умереть на железнодорожной станции. Свобода «транс-цен-ден-таль-но-го», как говорил другой герой позднесоветской литературы – Веничка Ерофеев.

      Это подразумевает и свободу чувствовать боль, идти на саморазрушение и испытывать страдания. Она основана на этической максиме, сформулированной все тем же Веничкой: «Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян».

      Но кто может себе позволить быть грустным и растерянным в мире непрерывной конкуренции, требующем от каждого из нас регулярно фиксировать свой личностный рост – если не в резюме, то хотя бы в инстаграме? «Бросаться в любовь» – несовместимо с жизнью. На место «любви» приходят «отношения».

      Глава 3

      На зоне комфорта[59]

      – Ты говорил о ней с таким жаром, что, право, СКАЧАТЬ