Прикладная метафизика. Александр Секацкий

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ или «обыденного рассудка» представляется сплошной равниной. Известно также, что территория не обустроена, усеяна кочками, многочисленными предрассудками, о которых здравый смысл то и дело спотыкается. Что касается растительности – опять же сплошное редколесье: периодически попадаются какие-нибудь три сосны, и в них пожизненно блуждают несчастные обитатели провинции. Философы давали аборигенам разные имена, по большей части обидные – но вот Гилберт Честертон предложил свое определение: просто люди. Люди, не привыкшие вставать на цыпочки даже тогда, когда им приходится по-своему мудрствовать.

      Вообще, критика здравого смысла является отдельной философской дисциплиной, со времен Гераклита ей отдавали должное почти все заметные мыслители европейской традиции. Тональность критики варьировалась: преобладало, пожалуй, негодование, но встречались и язвительность (ее концентрация особенно велика в немецкой классической философии), и нотки грусти и сожаления. За последнее столетие карта описываемой страны существенно изменилась; некоторые области получили независимость и обрели иной статус, как правило, куда более высокий. Это относится к так называемому (называвшемуся так ранее) примитивному мышлению. Теперь оно, благодаря структурализму, почитается формой неподдельной мудрости, недоступной европейцам. Бинарные оппозиции индейцев бороро котируются нынче не ниже гегелевской диалектики, да и тотемизм догонов расценивается восторженными антропологами как «вторичная моделирующая система большой мощности, способная вместить весь доступный нам универсум знаний» (Ц. Тодоров).

      Попробовал бы сегодня какой-нибудь современный Кант (написавший в свое время: «негры, резвые как дети, не испытывают нужды в рефлексии») снисходительно отозваться о носителях пралогического мышления – коллеги просто перестали бы с ним здороваться.

      Таким образом, после произошедших революционных перемен, вызвавших переоценку ценностей, территория здравого смысла несколько сузилась и превратилась в местность, где живут и мыслят соседи. Соседям повезло куда меньше, чем догонам и бороро. Их по-прежнему именуют бюргерами, мещанами или обывателями (за исключением периодов предвыборной лести), и статус их обобщений в глазах собственно философии по-прежнему предельно низок. Самосознание соседей-обывателей, как в своей бесхитростности, так и, в особенности, в своих наивных хитростях, в лучшем случае удостаивается имени житейской мудрости; обычно же оно просто определяется как полюс, противоположный философии.

      Между тем непримиримое отношение академической философии к здравому смыслу отнюдь не сводится к одному лишь презрению. Враждебность включает в себя компоненты обиды и страха. Во-первых, компания соседей отнюдь не спешит признать в кабинетном философе человека мудрого или хотя бы знатока. Скорее такого считают чудаком, своеобразным юродивым, достойным снисходительного отношения. Вовсе не восхищение, а жалость обеспечивает СКАЧАТЬ