Время убивает. Василий Головачев

Чтение книги онлайн.

      В это утро у него прихватило сердце, и от кофе он отказался. Заварил чай – зелёный, с добавкой каркаде, съел последний пряник, запил чаем и начал собираться.

      Каждый день он выходил из дома ровно в восемь часов утра, а возвращался ровно к восьми часам вечера. Статистически это так и было: дни накапливались последовательно, пока не сложились в приличный срок – двадцать два года. Однако фактически эти двадцать два года укладывались в один день, точнее, в одни сутки, потому что Глеб Лаврентьевич добился-таки своей цели – сконструировал эн-накопитель, который и превратил его жизнь в кошмар.

      Чай породил испарину на лбу.

      Истомин умылся, почувствовал облегчение и таблетку нитросорбида сосать не стал. Тем более что у него не оказалось запасов сердечных препаратов. Надо было зайти в аптеку и купить всё, что было прописано доктором ещё два года назад.

      Натянув серый свитер, надел сверху такой же серый пиджак, проверил наличие в карманах бумажника, флешки с текстом статьи, которую он готовил для научного журнала New Scientist, запаса сердечных лекарств и несколько минут потратил на надевание зимних ботинок: сердце работало с перебоями, пришлось отдыхать, сидя на стульчике у двери в прихожей.

      Из дома он вышел ровно в восемь часов, забыв закрыть дверь на обыкновенный, без всякой электроники, ключ. Квартира так и осталась незапертой.

      Спустившись во двор, Истомин поёжился: было ещё темно, мороза не было, но дул холодный, полный влаги ветерок, пронизывающий чуть ли не до костей, и физик плотнее запахнул полупальто.

      Обычно на работу он ездил на электробусе, который останавливался аккурат перед домом, с другой стороны улицы. Когда-то Глеб Лаврентьевич ходил до института пешком, однако нынешнее состояние не давало ему такой возможности.

      Сердце пульсировало всё сильнее, поэтому шёл Истомин медленно, подумывая, не вернуться ли домой. Но в таком случае пришлось бы ломать весь график выходов на работу, а этого делать категорически не хотелось. Не было на это ни времени, ни здоровья.

      Какой-то мужчина торопливо шёл ему навстречу, миновал спотыкающегося Истомина и оглянулся.

      – Глеб Лаврентьевич?

      Физик остановился, узнав соседа этажом ниже.

      – Серёжа?

      – Что-то плохо выглядите, Глеб Лаврентьевич.

      – Сердце пошаливает.

      – Я бы посоветовал вам остаться дома в таком состоянии.

      – Нет, мне необходимо быть в институте.

      – Давайте я вас подвезу. Заскочу домой на пару минут и заберу.

      – Спасибо, Серёжа, как-нибудь доберусь.

      – Ну, смотрите.

      Истомин поковылял дальше.

      Сосед неуверенно посмотрел на него, потом побежал к подъезду.

      Добравшись до стеклянной стоечки с прозрачной крышей, Истомин тяжело опустился на скамеечку, дыша как загнанный заяц. Голова закружилась. Он начал рыться в карманах костюма в поисках трубочки с таблетками.

      – Вам помочь? – раздался чей-то голос.

      Истомин поднял голову.

      В глазах всё плыло и качалось, но он всё же увидел, что к нему обращается девушка в светленькой курточке.

      – Нет-нет, спасибо, – отказался он. – Сейчас пройдёт.

      Девушка отошла к ожидающим электробус пассажирам.

      Истомин нащупал-таки нитроглицерин, однако сунуть таблетку в рот не успел.

      В ушах родился гул, глаза перестали видеть окончательно, и перед Глебом Лаврентьевичем распахнулась тёмная бездна, пронизанная музыкой сфер…

      Когда сосед подъехал к остановке и выскочил из машины, Истомин был уже мёртв.

      Москва

      Девять часов утра

      Утром, когда более или менее отдохнувший организм полон энергии и надежд, человек быстро включается в работу и не замечает, насколько он стар. Но к вечеру, когда из жил уходит адреналин и хочется прилечь на диванчик в укромном уголке, жизнь начинает казаться не лучшим вариантом.

      Эту сентенцию, принадлежащую отцу Никифора, сын вспомнил, ещё когда вставал и заставлял себя делать зарядку.

      Нет, он вовсе не был стариком в свои тридцать семь, потому что постоянно держал себя в приличной физической форме, будучи в прошлом неплохим легкоатлетом – прыгуном в длину. Дело было не в возрасте. Ночь он провёл у старшего брата Григория, уже много лет боровшегося с недугом: брата в тридцать сразил инсульт, спровоцированный ковидом, и с тех пор он почти не вставал с постели, несмотря на лечение. Никифор СКАЧАТЬ