Стихи. Владимир Набоков

Чтение книги онлайн.

      В снегах полуночной пустыни

      мне снилась матерь всех берез,

      и кто-то – движущийся иней —

      к ней тихо шел и что-то нес.

      Нес на плече, в тоске высокой,

      мою Россию, детский гроб;

      и под березой одинокой

      в бледно-пылящийся сугроб

      склонился в трепетанье белом,

      склонился, как под ветром дым.

      Был предан гробик с легким телом

      снегам невинным и немым.

      И вся пустыня снеговая,

      молясь, глядела в вышину,

      где плыли тучи, задевая

      крылами тонкими луну.

      В просвете лунного мороза

      то колебалась, то в дугу

      сгибалась голая береза,

      и были тени на снегу

      там, на могиле этой снежной,

      сжимались, разгибались вдруг,

      заламывались безнадежно,

      как будто тени Божьих рук.

      И поднялся, и по равнине

      в ночь удалился навсегда

      лик Божества, виденье, иней,

      не оставляющий следа…

      Неземной рассвет блеском облил…

      Миры прикатили: распрягай!

      Подняты огненные оглобли.

      Ангелы. Балаган. Рай.

      Вспомни: гиганты промахивают попарно,

      торгуют безднами. Алый пар

      от крыльев валит. И лучезарно

      кипит божественный базар.

      И в этом странствуя сиянье,

      там я купил – за песнь одну —

      женскую душу и в придачу нанял

      самую дорогую весну.

      Представь: мы его встречаем

      вон там, где в лисичках пень,

      и был он необычаен,

      как радуга в зимний день.

      Он хвойную занозу

      из пятки босой тащил.

      Сквозили снега и розы

      праздно склоненных крыл.

      Наш лес, где была черника

      и телесного цвета грибы,

      вдруг пронзен был дивным криком

      золотой, неземной трубы.

      И он нас увидел; замер,

      оглянул людей, лес

      испуганными глазами

      и, вспыхнув крылом, исчез.

      Мы вернулись домой с сырыми

      грибами в узелке

      и с рассказом о серафиме,

      встреченном в сосняке.

      Утихнет жизни рокот жадный,

      и станет музыкою тишь,

      гость босоногий, гость прохладный,

      ты и за мною прилетишь.

      И душу из земного мрака

      поднимешь, как письмо, на свет,

      ища в ней водяного знака

      сквозь тени суетные лет.

      И просияет то, что сонно

      в себе я чую и таю,

      знак нестираемый, исконный,

      узор, придуманный в раю.

      О, смерть моя! С землей уснувшей

      разлука плавная светла:

      полет страницы, соскользнувшей

      при дуновенье со стола.

      За СКАЧАТЬ