Великая война без ретуши. Записки корпусного врача. В. П. Кравков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Хорошая погода. Градуса 2 мороза[394]. Сильная пальба орудийная к СЗ. Приступают к бомбардировке Летцена. 16 осадных уже подвезли, ждут из Осовца еще 14 штук. Истощили бензин; достать в штабе мой адъютант не мог, пока не предложил шоферу 30 коп[еек], за что дали около ½ пуда его. Выехали в полдень в 26-й корпус на Клейн-Тоблен; дорога путаная; густой сплошной красный лес[395], масса диких коз, кабанов; по дороге встретили много немецких взятых нами фурманок и лошадей… Дорога между озер… Благоустроенные деревни – не как у нас… Породистые немецкие коровы и вообще скот… Попадаться стали старики и старухи немецкие, оставшиеся здесь одинокими, нет-нет и ребятишки! Обилие рыбы в озерах.

      Уже стемнело, когда прибыли в штаб 26-го корпуса; познакомился с Гернгроссом[396]; корпусной врач в отделе от штаба!

      Назад на Марграбово. Леса, озера… плутание; по дороге стая волков около павших лошадей… По пути останавливал[ся] во врачебн[ых] заведениях[397]. Мой капитан Пономаренко ведет себя как к[акой]-нибудь ключарь или келейник, сопровождающий по епархии преосвященного.

      В Орловене попали в 140-й полев[ой] госпиталь, приданный к дивизии. Шла всенощная. Прекрасное пение; регент – сам врач Острогорский[398], ученик Николая[399]. Служил истово батюшка Ириней из Валаамского монастыря; трогательное пение «не имамы иныя помощи – не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычица…» Сами выпекают просфоры. Уже поздно ночью добрались до Марграбова[400].

      16 ноября. 0°R[401]; тихо. После объезда 20-го, 22-го и 26-го корпусов еще не приду в себя – в голове хаос; такая масса заявленных и обнаруженных нужд и крупного, и вермишельного характера, что просто ужас. Не развивается ли у меня уж старческое слабоумие – память и соображение в большом ущербе, рассеянность необычайная. Кроме того, чувствую такую физическую слабость, что не в состоянии ходить, и очень тяжело подняться с кровати.

      Все-таки польза от меня как будто бы и есть: я во всех посещенных лично врачебных учреждениях сею ласку и доброе настроение, а не террор и уныние[402]…

      1-я армия прохвоста Ренненкампфа почти на целый переход отступила! Наша армия перешла в общее наступление.

      Сегодня генерал Янов обратился ко мне с просьбой, нельзя ли, ч[то] б[ы] повидаться ему с женой в Сувалках, дать ей удостоверение, что она, якобы, сестра милосердия!! И этот, по-моему, из сравнительно порядочных офицеров Генерального штаба ничего не видел в означенной просьбе гадкого – оскорбительного! У офицерства нашего своя идеология, свои понятия о чести, о нравственности; обходить же закон у воинства возведено в особую даже доблесть; и на войне-то они продолжают служить только лицам, а не делу; места и должности хватают революционным путем без особенного морального мудрствования.

      17 ноября. Оттепель, гололедица, сильный ветер. Рано утром выхожу к кладбищу на берегу озера и в торжественной тишине СКАЧАТЬ