Были. Александр Минеев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на Генку, – не мне вам, Валерий Дормидонтович, эту больную тему раскрывать, вышло рублей по двести на душу населения. Взрослого, конечно, за вычетом инвалидов первой группы, студентов-очников и вдов ВОВ – ну таких у нас одна уже, слава богу, категорию эту пока наполняет.

      – Это что же – ежемесячно или всё же поквартально?

      – Ну зачем? Мы всё-таки доходы населения представляем реально, в курсе как-никак: в год, Валерий Дормидонтович. А если пойдёт дело, можно будет и подкорректировать в среднесрочной переспективе.

      – А, ну-ну… – бывший редактор звучно выпустил из груди излишек воздуха, который он удерживал в ожидании ответа на свой ключевой вопрос, – а то я уж подумал. А так – конечно. Тем более и область не возражает предварительно, да и Москва, ты говоришь. Трофимыч, Ваня-то, грамотный. Он, между прочим, у меня в газете начинал. Уже тогда, помню, смышленый был, смекалистый. Да-а… А очников-то зачем исключили? Зря, по моему мнению, чего им условия-то особенно создавать, лимонничать чересчур? Им что, молодые – как-нибудь две сотенки плюсом в год огорят, жизненного опыта опять же прибавят – не тепличного, что называется. Напрасно, по-моему, но вам там виднее, конечно. Я бы не стал.

      – Дебатировали это пункт, Валерий Дормидонтович, но пока так решили, а там подкорректируем, думаю.

      Люська тем временем разлила чай и разложила остатки недоеденного нами варенья по розеткам, извлечённым из самодельного серванта – стеллажей из тщательно отструганного горбыля, занавешенных марлей. На дне розеток изображен был в три четверти паровоз с красной звездой во весь передок, мчавшийся на всех парах к следующей остановке. Должно быть, в коммуне, потому что у него не было иного пути: ни разъездов, ни стрелок – строгая неумолимая одноколейка, проложенная гораздо раньше, чем хотелось думать или, по крайней мере, чем могло показаться. Такой же паровоз летел и на блюдцах, и на чашках, и даже на заварочном чайнике – сервиз вместе с сервантом, доставшийся мне по наследству от прежних хозяев. Валерий Дормидонтович прихлебнул из чашки и залюбовался паровозом – сначала открывшимся ему на блюдечке, затем на дне розетки, а тут и на боку самой чашки. Он переводил восхищенный взгляд с паровоза на паровоз, словно они были разные не только по размеру, а каждый добавлял отдельной новой сладости эстетическому чувству Валерия Дормидонтовича.

      – Вот ведь умели прежде нарисовать так, чтобы звало – даже за чаем, – вздохнул он и прихлебнул с лёгким причмоком, – теперь уж так не могут.

      – А я помню, мы с мамой как-то к тёте Дуне приходили чаёвничать, так она нас из этого сервиза угощала, я совсем малявкой была, а помню. Ещё дядя Никанор пьяный, помню, свою чашку чуть не разбил – так она на его эх и ругалась! Чуть не пришибла совсем! – поддержала разговор Люська.

      Генка принципиально отодвинул от себя чашку чуть ли не на середину стола, а Люська, очевидно, заранее предвидя такой демарш супруга, поставила предназначавшуюся было ему розетку замше – вторым номером СКАЧАТЬ