Аранхуэсский концерт. Фантасмагория безвременья. Анна Бабина

Чтение книги онлайн.

      Концерт раздражает. Я не люблю вещей, способных выворотить человека наизнанку.

      Этого не удалось сделать даже Алине – она просто не успела. Накануне гладила меня по лицу, как слепая, шептала неразборчиво-нежное, а несколькими часами позже замерла на полу процедурной в Семёновской больнице. Пальцы, не успевшие загрубеть от мытья, дезраствора и дикой работы, не шевелились. Красное на белом – на кафеле и на халате. Когда играет Концерт, я снова вижу эти пятна – не кровь, не бывает в жизни такой крови. Кровь ушла в жирную Семёновскую землю и когда-нибудь прорастёт виноградником, когда там, в предгорьях, закончится война.

      Никогда.

      Никогда она не закончится.

      Войны вообще не заканчиваются – ни когда похоронен последний солдат, ни позже, когда этого солдата забыли.

      Сквозь звуки гитары я слышу крики ребят.

      «Жив, жив, тащите».

      Жив.

      Это я жив – тащат.

      Меня пыталась разворотить «итальянка», и ей не удалось.

      Проклятая гитара стонет, кажется, в моей голове.

      Надежда встаёт, показывая бледные икры. Внизу, у самой косточки, шрам – много лет назад её нога угодила в спицы велосипедного колеса.

      Рыклин мне об этом не сказал, в его папке этого не было. Я узнал из «Подстрочника», кажется.

      Впрочем, всё по порядку, я и так, случается, плутаю во временах.

      Надежда уходит из моего поля зрения, гремит посудой на кухне. Свистит газовая горелка. Интересно, так должно быть или стоит вызвать газовщика? Я ведь могу.

      Включается душ. Она пропускает воду, пока не пойдёт горячая. Ей всё время холодно, и нет никакой охоты лезть под едва живые струи. Вскоре звук становится более глухим: вместо чугуна вода бьётся в тело, молодое и упругое. Надежда мурлыкает всё тот же Концерт. Со звуком «пеньк» откидывается крышечка флакона с шампунем.

      Хорошие у нас микрофоны, чувствительные. Лет десять назад, наверное, были гораздо хуже.

      Я могу включить камеру в ванной, но это ни к чему.

      Мы слушаем Хоакина Родриго.