По Корее, Маньчжурии и Ляодунскому полуострову. Корейские сказки. Николай Гарин-Михайловский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ извивается поезд, и с высоты обрывов открывается беспредельная даль долин Белой, Уфы, Сима, Юрезани с панорамой синеватой мглой покрытых, лесистых, вечнозеленых гор Урала.

      В этой мглистой синеве щемящий и захватывающий простор, покой и тишина. В этих таинственных лесных дебрях, в сумрачной тьме их, прячется фанатик отшельник, бродяжка, прятался прежде делатель фальшивых денег.

      И здесь и в Сибири эти запрятанные в дебрях делатели фальшивых денег положили основание многим крупным состояниям, получая сами в награду всегда смерть, – от ножа ли, от удара ли топором сзади, или во сне, а то дверь одинокой кельи, – мастерская несчастного мастера, – подопрут снаружи, обложат келью соломой и зажгут солому.

      – О, какой перекос! О, как страшно! А смотрите, смотрите, совсем нависла та гора: вот-вот полетят оттуда камни… Ничего хуже этой дороги я не знаю… А вот на ровном месте зачем понадобились все эти извороты… мошенничество очевидное, чтоб больше верст вышло… Ведь они, все эти инженеры, как-то от версты у них: чем больше верст… понимаете? Ужасно, ужасно…

      – Но, помилуйте, это образцовая дорога. Поразительная техника, смелость приемов.

      – Вы, вероятно, тоже инженер?

      – Д-да.

      Веселый смех.

      Поезд гулко мчится, и притихли навек загадочными сфинксами залегшие здесь насыпи-гиганты, темные, как колодцы, выемки, мосты и отводы рек… Смирялись камнем и цементом окованные реки, – не рвутся больше и только тихо плачут там, внизу, о былой свободе.

      А в окнах все те же башкирские леса – в долинах ободранные от коры береза и липа, на горах – сосна и лиственница; те же вымирающие башкиры.

      Станция Мурсалимкино.

      Русские крестьяне о чем-то спорят с башкирами. Башкиры смущенно говорят:

      – Наши леса…

      – Ваши, так почему же, – раздраженно возражают им крестьяне, – казенные полесовщики?[2]

      – Чтоб никто не воровал, – отвечают не совсем уверенно башкиры.

      – Да ведь воры-то кто здесь, как не вы? Первые воры и жулики… Палец об палец не ударят: «я дворянин», а свести лошадь да в котле сварить – первое его дворянское дело, сколько ты их ни корми и ни пои.

      Смущенные, худые башкиры спешат уйти от нас, а Василий продолжает с той же энергией:

      – Землю на пять лет сдает, а уже зимой опять идет: дай чаю, дай хлеба, дай денег… «Да ведь ты все деньги взял уже?» – Ну, снимай еще на пять лет вперед… Чего же станешь делать с ним? И снимаешь…

      – Дорого?

      – Да ведь как придется… Уж, конечно, за пять лет вперед больше двугривенного на десятину не приходится платить.

      Я смотрю в веселые глаза говорящего со мной.

      – Худого ведь нет, – говорю я ему.

      Усмехается довольно:

      – Да ведь не было б, коли б другой народ был…

      – Вас-то, русских, много теперь?

      – Пятьсот в нашей деревне. СКАЧАТЬ