он объяснил, почему туркмены в летний зной песчаных пустынь ходят в огромным бараньих шапках. А однажды он объяснил нам, что наши русские валенки в городских условиях негигиеничны, поскольку они собирают с улиц и в помещениях различный бактериозный материал, грязь и пыль. Сам Сергей Алексеевич никогда в валенках не ходил. Очень много рассказывал он о Первой мировой войне, в которой сам участвовал вольноопределяющимся рядовым солдатом. Еще до рассказа учителя истории мы узнали от него подробности сражения за город-крепость Осовец. Однако главным увлечением Сергея Алексеевича, его болезнью, которой он заразил и нас, был театр и самодеятельное театральное творчество. Он был человеком с живым творческим воображением. В нем, более чем учитель физики, жил режиссер, умеющий заставить людей понять жизнь и характер драматургических персонажей и заговорить их языком, интонациями, жестами и движением. Я это знаю по собственному опыту. Он и во мне пытался зажечь дар Божий. Но сначала он это сделал со старшеклассниками, поставив в школе полный спектакль «Борис Годунов». Тогда я еще учился в шестом классе, и как это им все делалось, я не знал, но зрителем на представлении этого спектакля я был. Он был поставлен на маленькой сцене, построенной в очень небольшом спортзале, но с декорациями и в настоящих театральных костюмах. Представление спектакля готовилось к столетию со дня гибели А. С. Пушкина. Вся школа жила этим спектаклем. Когда шли репетиции, мы подглядывали в полуоткрытую дверь кабинета физики, а если она была закрыта, то через замочную скважину. Тогда вся эта театральная суета оказалась полезной для всей школы. Она вовлекла нас в большое общее дело, даже если и не всем доставалось какое-либо поручение режиссера. Она оказалась полезнее литературных уроков. Мне теперь кажется, что с того времени я впервые научился вслушиваться в звуки пушкинской поэзии. На нашем классном пушкинском утреннике я «с выражением» читал:
Сквозь волнистые туманы
Пробирается луна.
На печальные поляны
Льет печальный свет она…
С тех пор и меня стали привлекать к нашей школьной самодеятельности. А когда мы доросли до занятий в физическом кабинете, на меня обратил внимание и наш школьный режиссер. Вообще мне казалось, что Сергей Алексеевич мне симпатизировал особо. Ему нравились подвижные веселые ребята-проказники, особенно если они были сообразительны и не ленивы в учебе. А я такую репутацию имел. Однажды он разнял нас в коридорной потасовке на перемене, а я тогда настолько распалился в ярости, что учитель с трудом удерживал меня в своих руках. И тут же он дал мне прозвище. Все ребята тогда звали меня Котом. Это было мое домашнее имя, производное от Кости. А Сергей Алексеевич, услышав это имя, сказал тогда: «Ты не Кот. Ты – Рысь!» – и с тех пор так и стал меня называть на уроках, вызывая к доске. Он любил добавлять к нашим именам или фамилиям необидные добавки. Так, Тольку Хмелевского и Володьку Милевского он называл «панами». И вот, когда я уже учился в восьмом классе, Сергей Алексеевич
СКАЧАТЬ
