Филонов. Давид Бурлюк

Чтение книги онлайн.

      Сапунов любил Москву, но последнее время ему приходилось жить в Петербурге^{20}, и здесь он сумел найти гостиницу, которая напоминала старинный московский купеческий дом в два этажа.

      Номеров было немного, на второй этаж вела лестница с перилами, обитыми красным сукном.

      Двери сапуновского номера наполовину были стеклянные, а наверху над ними большое полукруглое окно, какое бывает на чердаках флигелей.

      Оно изнутри затянуто картоном, а дверь затянута жёлтой драпировкой.

      Филонов и Сапунов подошли к двери его комнаты, она оказалась отпертой, из комнаты слышались голоса.

      – Они уже здесь, – сказал Сапунов, – хорошо, что мне удалось добыть подкрепление, проходи, – сказал он, пропуская Филонова вперёд.

      У Филонова от холода озябли и покраснели руки, рукава его пальто были коротки, стоя на пороге, он смотрел на общество, находившееся в комнате; здесь были: доктор Кульбин, высокая, очень худая и подвижная художница Гончарова и с курносым скуластым лицом и самодовольными энергичными глазами, большой упитанный Ларионов.

      Когда вновь пришедшие разделись, Ларионов сказал, откупоривая бутылку:

      – Сапунов, мы не виделись с тобой чуть ни год, встречу обрызгаем таким хорошим коньяком, как у вас в Москве, что нового?

      – Господа, обо всём поговорим под конец наших бутылок, а теперь, пока головы свежи, давайте толком обсудим нашу выставку, – с этими словами доктор Кульбин взял карандаш и бумагу. – Все присутствующие здесь являются учредительным собранием «Голубой розы». Помещение мной подыскано, через две недели мы можем открыться, теперь же, кто сколько вещей может дать?

      – Мы с Наталенькой полтораста, – просюсюкал Ларионов.

      – А я, – сказал Кульбин, – сорок, остаются два прекрасных незнакомца Филонов и Сапунов.

      Филонов заторопился:

      – Я думаю, совсем мне выставлять не надо, я ещё не готов, мой «Готический собор» не разработан, а также не окончена «Женщина-падаль», а кого бы я советовал вписать, так это Кнабэ – ему десять вещей, его «Дама с весенней птицей» может заинтересовать, и больше скажу: увлечь!

      Кульбин и Сапунов возмутились:

      – Свинство, чёрт знает, что такое! Человек работает скоро десять лет и не хочет показать себя, Филонов, ведь у вас нет денег, чтобы купить холста, вы пишете, может, плохими красками, а вы дадите вещи на выставку, тот же Жевержеев^{21}купит, и вы будете устроены, сможете снять ателье и работать припеваючи.

      Филонов молчал.

      Ларионов вдруг вскочил, засюсюкал и закричал:

      – Филонов поступает правильно, выставки – ерунда, мы с Наталенькой выставляем тоже в последний раз, вы знаете об американце Колленте[3]: он был великим философом, величайшим поэтом, а между тем никогда ничего не печатал…

      – А как же вы знаете об этом? – сказал, смеясь, Кульбин.

      – Все американские газеты кричат СКАЧАТЬ