Солнце сияло. Анатолий Курчаткин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ елка в человеческий рост, каких я еще никогда не видел. В Клинцах у нас ставили только живые, и чем выше, тем лучше; гордились густотой елки и высотой. На однотонных, серовато-белых как бы дерюжчатых стенах (такую отделку станут потом называть евроремонтом) висели три большие картины в золотых рамах: одна, лесо-поле-вой пейзаж со стогами, – явно девятнадцатый век, две современные – куст кипящей сирени с частью дачной веранды и вид на Москва-реку с Каменным мостом и Кремлем, между этими тремя было разбросано с десяток картин поменьше, снова, в основном, пейзажи – природа и город, но имелось и два натюрморта, причем отличных: медный кувшин так и звенел, глиняная корчага готова была обжечь руку прохладой шероховатой плоти, полупустой штоф с вином светился своим зеленоватым стеклом с такой натуральностью, что хотелось взять его оттуда и отпробовать его содержимое.

      – Любуетесь? – спросил Фамусов, заметив, что я смотрю на натюрморты. – Напоминает девятнадцатый век, но в то же время совсем не девятнадцатый, да? Правильно любуетесь. Моя гордость. Это один художник был, года еще нет, как умер. Никто из современных, кроме него, не умел передавать фактуру вещи, как он. Так про себя и говорил: я пишу портреты вещей. Бедствовал, страшно бедствовал. Буквально за бесценок продавал себя. Эти натюрморты я у него купил – смешно сказать, за какие деньги. Просто задаром.

      – А почему было не заплатить ему нормальную цену? – Я понимал, что задаю вопрос, на который в моем положении не имею права, и все же не удержался. Вернее, позволил себе не удержаться.

      Фамусов, однако, среагировал на него абсолютно спокойно.

      – Кто себя как оценивает, так и получает. Можно, конечно, оценить себя слишком высоко и не получить ничего, но это уже другое дело.

      – Это называется переоценить себя, – сказал я.

      – Наверное, – согласился Фамусов. – Недооценивать себя – преступно, переоценивать – вредно. Но у тех, кто переоценивает, нередко получается внушить окружающим, что они столько и стоят. Правда, для этого нужно иметь особый талант.

      – А если самооценка – точно в яблочко?

      – Так не бывает. – В улыбке Фамусова была снисходительность. – Или «недо», или «пере». Об этом, Саша, весь Шекспир.

      Я попытался припомнить, где Шекспир пишет о чем-то подобном, но на память мне ничего не пришло. Впрочем, в памяти у меня были только «Гамлет» да «Король Лир» – единственное, что я читал у Шекспира. Однако я набрался наглости и спросил:

      – А где именно у Шекспира об этом?

      – Весь Шекспир об этом, весь! – повторил Фамусов. Ира, подойдя сзади, положила обе руки мне на плечо,

      подтянулась и положила на них подбородок, заставив меня своим весом скособочиться.

      – О чем говорим?

      – О Шекспире, – сказал Фамусов.

      – О бедном художнике, – одновременно с ним сказал я.

      – Так о Шекспире или о бедном художнике? – настойчивым голосом потребовала ответа Ира, как будто это было необычайно СКАЧАТЬ