Замурованные. Хроники Кремлевского централа. Иван Миронов

Чтение книги онлайн.

      – Мрачновато. – Я недоверчиво покосился на собеседника.

      – Скоро сам все поймешь. Каждое твое движение, слово – точкуются. Ни одна хата не обходится без суки. Постоянно прививают изжогу…

      – То есть?

      – Вот смотри, опера просчитывают твои самые болевые точки и начинают на них давить. В первую очередь это что или кто. Как правило, это жена, дети. Если это так, ты начинаешь получать письма от всех, кроме них. И так месяц, два, три, полгода. Называется – «сколько можно мучиться, не пора ли ссучиться».

      – Люто!

      – А ты как думал? Все бы отдал, чтобы с прожарки этой сорваться. – Серега помолчал, сделал пару затяжек. – Случайностей здесь не бывает. Одна сплошная оперская постанова. Через полгода сдают нервы, начинаешь точить клыки. Уже и кормушку ногой выбивали, и продол заливали, и оголенные провода на тормоза кидали.

      – Ну и?

      – Ничего. Списали с лицевого счета пятихатку за ремонт кормушки. Воду убрали. А то, что какого-то сержанта – сироту казанскую трошки током тряхануло, вольтами брови повыпрямляло, – это вообще мало кого заботит. Неделя, максимум две карцера, и все по новой. Эх, поскорей бы на зону!

      – А как здесь со спортом? – Я попытался свернуть с тоскливой темы. Грусти на сегодня и так через край, но не тут-то было.

      – Как и с остальным. Только втянешься в режим со спортзалом, тебе тут же его заморозят. Две-три недели регулярно водят, потом – бах, забудь месяца на три. Но если во дворике будешь ногами махать, Ван Дама из себя корчить – заточкуют как опасного каратиста, влепят в дело полосу, чтобы по приезде в зону гоблины из тебя последнее здоровье выбили. Короче, поплаваешь здесь до весны, сам во всем разберешься.

      – Благодарю за науку.

      – Судьбу благодари! – усмехнулся Алтын. Потянулись на выход к заскрипевшим тормозам.

      С прогулки подняли обратно на этаж. Термин «опустили» здесь используется обычно по другому назначению, поэтому глагол «поднять» применяется ко всем разнонаправленным перемещениям по тюрьме. Перед заводом в камеру традиционный обыск: «руки на стену!», «ноги на ширину плеч!», удар берцем по внутреннему ребру ступни, чтобы раскорячить тебя, как натянутый парус, и тщательное прощупывание одежды.

      Сегодня суббота. Все оперативно-следственные мероприятия отложены до понедельника. Зэки тоже имеют право на выходные. Бубен принимается кашеварить. Своими кулинарными талантами он гордится и вовсю пользуется ими на радость хате. Бубен утверждает, что он по специальности повар, а мать его в свое время трудилась шеф-поваром в «Праге». Местную баланду есть невозможно – макароны, перловка, пшено, сечка, ячка, разваренные в склизкую кашу, обильно сдобренную комбижиром, напоминают корм для скота. Частицы мяса, случайно попадавшиеся в этом месиве, баландерши остроумно называли «волокнами». Отсюда оригинальное название блюд: перловка или макароны «с волокнами». Обязательные в арестантском рационе супы обычно порошково-гороховые, щи или борщ – из замороженной почерневшей СКАЧАТЬ