Нам здесь жить. Елена Костюченко

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ теперь 85–90 % инъекционных наркоманов в городе – дезоморфинщики.

      Место, где мы находимся, на языке гээнкашников называется притоном. А так – двухкомнатная квартира на первом этаже, минимум мебели. Фоном работает телевизор из комнаты. Сильно пахнет йодом, стены – в рыжих потеках. На кухне они сливаются в сплошное коричневое пятно. Два года назад взорвался «баллон» – пластиковая бутылка с бензином, содой и «Седалом-М». Бутылка взорвалась во время нагревания. Был пожар, но не сильный. Теперь соду заменяют «Кротом» – в этом случае нагревать не требуется, достаточно трясти баллон четверть часа, и все.

      К 10 из комнаты выходит Лида – младшая сестра Паши. Ей 28, полноватая, с азиатским и каким-то совсем детским лицом. За ней плетется сонная одутловатая Катя, трет глаза кулаками.

      Дозу на утро оставляют с ночи – без этого невозможно «начать двигаться». Красноватый раствор быстро и аккуратно разливают по шприцам.

      Вообще-то сегодня Яна должна была идти отмечаться к инспектору. А Катя третий день не может попасть ни на работу, ни домой. Впрочем, дома ее не то чтобы сильно ждут.

      Проводится ревизия. Кончился бензин и муравьиный спирт, и Яна отправляет Катю на бензоколонку. Все рассчитано до копейки – бензин продают минимум по 2 литра, то есть 50 рублей. Но на ближайшей колонке не принимают пластиковые канистры, а значит, бензин придется покупать через водителей. Но водители могут налить и бесплатно, ну или дешевле, а значит, денег Кате дается совсем впритык.

      Катя единственная из всего притона пока имеет работу – грузчик на овощном складе. Смешливая коротко-стриженая блондинка, 28 лет, косолапит. (В притоне к Кате относятся со сдерживаемым презрением. Во-первых, ВИЧ+, да еще и отрицает. Во-вторых, лесбиянка.)

      Бензин «неразработанный», его ставят в углу – продышаться. Начинают готовить дозу. Лида идет раскатывать таблетки «Седала» банкой, на ходу вырывает лист из собрания сочинений Василия Федорова – подстелить. Паша, плеснув в тарелку «муравьишки», счищает с боков спичечных коробков фосфор зубной щеткой. Яна идет взбалтывать баллон с ингредиентами в комнату.

      Работает телевизор – МТV. «Приглашаем на подиум участниц до 1,5 лет», – объявляет ведущая.

      За окном снег, на стене под зеркалом – алфавит с картинками: принцессы, птички, часики, варежки. Алфавит Танин, ободок со стразиками в волосах Яны – тоже ее.

      Тане – дочке Яны и Паши – восемь лет, и по решению органов опеки она уже полгода находится в приюте. Скоро девочку переведут в детский дом, и этого Яна панически боится. «Но ездить к ней можно, ездить к ней разрешают. Она там в школу ходит, в первый класс, – объясняет Яна. – Может быть, ей там и вправду лучше, как инспектора говорят. Но нельзя ее в детский дом!»

      В комнату заглядывает Лида и тут же, вежливо улыбаясь, выходит. Ее девятилетний сын Ваня тоже в приюте, но говорить об этом Лида не хочет. Отец мальчика вот уже два года как в тюрьме, 228-я – хранение и распространение. Как он сидит и когда выходит, Лида не знает: «Связь СКАЧАТЬ