Возвращение Орла. Владимир Алексеевич Фадеев

Чтение книги онлайн.

      – Ты что?! – ласково спросил он свою «копейку», – ты что, милая? – а потом поправился и спросил уже жёстко-удивлённо, – что же это со мной?

      Кто-кто, а Поручик никогда не допускал до их общего организма никаких случайных болезней. Если чувствовал, что вот-вот полетит какая-то железка, он сам становился этой железкой и она продолжала работать, если и не как новая, но и не как больная. Научился он этому у Василия Анисимыча, старого механика, отца Африки, в чьём ведении было реакторное «железо». Его-то, реакторное железо, не починишь, разложив на верстаке и раздумывая по полдня, как бы лучше подступиться, его за несколько минут, не изымая из грязного тела нужно привести в идеальное состояние.

      Метод свой Анисимыч называл «превращением в гайку». «Ты её сначала увидь, больную, потом смотри на неё как бы изнутри её самой, но уже на то самое место, которое ерундит, и сразу же увидь её здоровой, и после этого уже можешь крутить…» – словами он больше сказать не мог, фразу «превратиться в гайку» сам не употреблял, кому охота прослыть сумасшедшим, после троеточия он делал характерное движение левым плечом вперёд, наблюдающим которое становилось ясно, что Анисимыч – уже гайка, «…а в зону забегаешь только проверить и закрепить. Там ремонтировать некогда». Правда, перед «гайкой» он всегда просил у начальника семьдесят грамм, разбавлял не шибко, до «гайки» больше не повторял, а минут десять ждал «связи» и, выпроводив всех из помещения, начинал двигать плечами, крутить головой и устраивать авторукопожатие, будто ладонями пытался раздавить грецкий орех. Последние несколько лет оставлял с собой Серёгу, Поручика, начальника, годившего ему сыновья…

      Сам Анисимыч, как и все Париновы, был родом с поселка Володарского, что на Пахре, потомок местных чудесников. Пахра речка заповедная (Пахра), в переводе со старого языка – по Аркадию – название означало Божье лоно (Ра – бог, пах – это пах), и таких творителей чудес в каждом местном роду было в достатке. Пахра! «Солнечный пах, место, где у боженьки яйца. – Фу, Аркадий! – Что фу? У филологов, как и у врачей, запретных тем нет. Разве что не яйца, а именно – лоно, родовая середина, по-древнеиндийски - paksah». В отличие от великоумного знатока русского языка Макса Юлиуса Фридриха, от чего только корень «пах» не производивший, а три главных русских слова из этого гнезда – собственно «пах», «запах» и «пахать» растащил вообще по разным планетам, Аркадий отстаивал их очевидное родство. «Только немецкие носы морщить не надо! Пах – это место, где пахнет, и из всех в мире запахов – он главный, а пахать – это значит теребить земное лоно, ласкать, возбуждать, готовить перед тем, как бросить в него семя. И вся остальная пахабель отсюда, нечего заморские брызги собирать! О-че-видно!». (Доморощенный филолог Аркадий не то чтобы бежал от излишних усложнений в расшифровке языковых загадок, он просто всегда отдавал должное этому очевидному и, не печалуясь о возможных ошибках, соглашался, «что этруски это русские – о-че-видно! И нечего огород городить, а у Максов Юлиусов Фридрихов всегда будут свои резоны…»).

      Говорили, что какой-то предок Анисимыча, по имени Анисим, и скорее всего Васильевич СКАЧАТЬ