Психоанализ и искусство. Коллектив авторов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и поколениями, прочерчивается, подчиняясь закону. Ж. Шоссгет-Смиржель пишет об этом: «Человек всегда старается перейти за узкие пределы своего состояния. Я считаю, что перверсия – это один из неотъемлемых путей и способов, которых касается человек, чтобы продвинуть границы дозволенного и нарушить реальность. Я вижу перверсию не только как беспорядки сексуальной природы, волнующие сравнительно небольшое количество людей (чья роль и важность в социокультурной сфере никогда не может быть завышенной), но и это один из тезисов, который я хочу выдвинуть, – как величину человеческой натуры в общем, как искушение разума, присущее всем нам. Мои исследования и клинические эксперименты привели меня к тому, что существует „центр перверсии“, скрытый в каждом из нас, который способен активироваться под воздействием определенных обстоятельств» (Chasseguet-Smirgel, 1983).

      Любая перверсия связанна с нарушением запрета. «Извращенный человек пытается освободить себя от отцовского мира и Закона», – считает Ж. Шоссгет-Смиржель. Существует сложное диалектическое отношение между Запретом (системой табу) и Законом.

      В истории семьи Ковальских, представленной в фильме на параллельной или, лучше сказать, на Другой сцене, мы видим ситуацию, отражающую те первичные условия, в которых могла бы начинаться история любого из героев фильма П. Альмодовара. Ковальский отчаянно пытается прервать связь своей жены Стеллы с ее старшей сестрой Бланш, представительницей родительской семьи, олицетворяющей глубокую первичную привязанность к матери. Бланш приезжает погостить к ним в дом в тот период, когда у супругов должен появиться ребенок. Супружеская пара готовится к преобразованию в пару родительскую и к формированию семейного треугольника. Однако еще до появления ребенка мы видим вторжение третьего – процесс преждевременной триангуляции.

      Ковальский пытается вырвать Стеллу из удушающих объятий ее сестры и установить границы собственной семьи. Однако введение Закона, само образование Отцовской метафоры осуществляется таким уничижительным и травматичным способом, что это становится актом беззакония.

      Лола – Эстебан в молодости играл Ковальского в любительском спектакле. Альмодовар делает образ Лолы и образ Ковальского комплементарными друг другу – они являются иллюстрацией отцовской несостоятельности, которая приводит к отвержению отцовского мира (Имени Отца). Ребенок, оставленный отцом, оказывается один на один с отчаянием его матери и используется как контейнер для опасных импульсов, – эта ситуация переживается им как чрезвычайно угрожающая. Предел в данном случае уже перейден, он задает слишком узкие рамки для развития, и последующая трансгрессия является попыткой восстановления границ и самоисцеления. Психоз и психосоматическое расстройство являются наиболее опасными и разрушительными вариантами развития. Эти состояния можно характеризовать как психическую смерть. Перверсия – это следующий СКАЧАТЬ