Сталинский социализм. Практическое исследование. Клаус Хессе

Чтение книги онлайн.

      Троцкий в октябрьские дни семнадцатого года вертелся у всех на виду. Он перехватывал гонцов, слал депеши и отдавал приказы, рассылал нарочных, распекал невесть кого и невесть за что, рапортовал невесть о чем, имея иногда о происходивших событиях весьма слабое представление. Говорил речи, пересыпанные пламенными тирадами, срывал аплодисменты, проявлял другую активность, очень похожую на рекламную, что свидетельствует о качествах карьериста и проныры и ни о чем больше.

      Преувеличенное впечатление о роли иудушки (так его неоднократно именовал Ленин) в тех событиях создавали его «сопровожденцы» и «восхищенцы», хорошо организованные и еще лучше оплачиваемые. Он сам произвел себя в руководители Октября, с ловкостью шулера пользуясь как своей карманной идеологической обслугой, так и свидетельствами воспламененных экстазом Троцкого очевидцев. Среди очевидцев, не ведавших о его интригах, были и крупные деятели революции: А.В.Луначарский, М.С.Урицкий и другие[4]. То была не их вина, а их беда. Многие очень скоро разберутся в беде под названием Троцкий-Бронштейн, и тот никаких панегириков больше от них не услышит.

      Замечательно, когда в руководителе сочетаются оба таланта – труд и красноречие. Однако в данном случае мы сталкиваемся с более распространенным типом личности и с более распространенной психологией публичного восприятия. Что обеспечит преимущество внешнему воздействию – блестящая, широковещательно транслируемая риторика при тусклой, провальной работе или высокоэффективная деятельность при невыразительном ораторстве, не говоря о полном умолчании? Конечно, риторика. Другой вопрос, что впоследствии жизнь неизбежно оттеснит, отбросит ритора, у которого за душой ничего нет, кроме словообильной демагогии, и выдвинет РАБОТНИКА. Но это впоследствии. А до той поры политическое трепло будет снимать сливки с общественного признания.

      Словом, назначение Троцкого «главным по революции» состоялось лишь на бумаге, которая, как известно, все терпит. Место, куда троцкистам надлежит засунуть эту свою писанину, история отвела неприличное для печатного и даже для устного произношения.