Эй, вы, евреи, мацу купили?. Зиновий Коган

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ уверен, что решение властей уже близко.

      В воскресенье Азбель вернулся домой и обнаружил почтовую открытку из Визового отдела. Почтовая карточка всегда означала отказ. Никто из тех активистов, которых он знал и кто получил разрешение, не уведомлялись по почте. Это мог быть окончательный отказ. Однако на карточке было написано «Позвонить СРОЧНО».

      Всю ночь он не мог сомкнуть глаз. Разрешение или отказ?

      Он уже был уверен, что они разрешат ему уехать, но через минуту приходила мысль, что они ни за что этого не сделают. И так до самого утра.

      Ровно в девять Марк был в телефонной будке – набирал номер, указанный на карточке.

      – Инспектор, с которой вы желаете поговорить, сейчас отсутствует. Она задержится сегодня утром.

      Он не мог дозвониться до 11-ти. Это были самые долгие два часа в его жизни.

      – Я должен был позвонить вам, – назвался Азбель, – в чем проблема?

      – Ну, ваша проблема решена, – сказала инспектор.

      – И под этим вы подразумеваете?…

      – Вам разрешено покинуть Советский Союз.

      Горе

      Горе тем, кто отключает телефоны. Им больше не доступны разговоры диссидентов о конституции, о правах человека, о Сахарове, ну и евреи – отлюченцы говорили об отказах, об Израиле. Им отключили телефоны, но не перекрыли дороги. И в этот день июньский поехал на велосипеде Гриша Розенштейн по кривоколенным переулкам от дома к дому сообщая о сегодняшнем митинге – протесте на площади Моссовета. А тем, кому телефоны еще не отключили, он объявлял:

      – На минху у Егуды Яхадзак в семнадцать. Минха – это послеполуденная молитва, а Егуда Ядхазак – это Юрий Долгорукий.

      Чуть не прохлопал ушами митинг майор Лазарь Хейфец. Да тут еще стало известно о прилете из Ташкента экс-прокурора Бориса Кацнельсона, кто судил отца Сани Липавского. Канцельсон звонил Володе Слепаку и просил о встрече. Хейфец взял с собой на опознание экс-прокурора Саню Липавского, загримированного под старика, но выдавали пышные усы.

      – Ну, где он? – теребил Хейфец.

      – Да, вон он: загорелый худой мужчина с папиросой сзади Слепака. – сказал Липавский.

      Пятнадцать лет назад в Ташкенте Саня вошел в кабинет прокурора Канцельсона.

      Прокурор Борис Канцельсон требовал высшую меру наказания начальнику Главташкентреста пятидесятилетнему Леониду Липавскому. Отца Сани обвиняли в нецелевом использовании средств при строительстве рыбокомплекса. Среди прочего, вместо бомбоубежища построили баню.

      – Минералку с газом, без? – спросил тогда прокурор студента мединститута Липавского.

      Саня прикрыл глаза и замотал головой. Кацнельсон тяжело вздохнул: вот ведь как, красавец парень добровольно идет на заклание. Прямо как жертвоприношение библейского Исаака. Начальник Ташкентского КГБ просил Кацнельсона принять сына арестованного.

СКАЧАТЬ