права М. А. Остроумов[396], фактически приводит к независимости канцелярии, в которой делается все «существенное». Само совмещение должностей начальника канцелярии и блюстителя закона противоречиво, заметил он, поскольку предполагает надзор за самим собой[397]. О том, что секретарь также наблюдает за архиереями, «например, за отъездами преосвященных из пределов епархий, а также для обозрения епархий и т. п., о чем и доносится обер-прокурору»[398], напомнил членам отдела его председатель преосвященный Никандр (Молчанов). Эта тематика была затем развита другими ораторами, которые показали, что, поскольку секретарь зависит от обер-прокурора, а последний является представителем государственной власти, то секретарь – «представитель государственного надзора в делах епархиального управления»[399]. Такое положение не должно иметь место: если государству нужен надзор, то пусть оно создает такую должность, от несения которой должен быть освобожден секретарь. Чрезмерное влияние секретаря также связано с его исключительной компетентностью в вопросах законодательства и делопроизводства, которой не имеют члены консистории. Было указано, что необходимо поставить секретаря в правильные отношения исполнителя, подчиненного присутствию консистории и епархиальному архиерею[400]. При итоговом голосовании «большинство членов высказалось за назначение секретаря властью архиерея», при одном голосе в меньшинстве. При этом была принята поправка Н. С. Суворова и А. И. Алмазова о предварительном сношении архиерея с центральной властью[401], мотивированная необходимостью в юридической подготовке секретаря при канцелярии Синода[402]. Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Н. Н. Глубоковский, выступавший за подчинение секретаря епископу[403], высказался, тем не менее, за его назначение центральной властью[404]. При голосовании этого же вопроса в Присутствии Н. Н. Глубоковский подал в объяснение своей точки зрения особое мнение[405]. При всех недостатках нынешних секретарей, писал Глубоковский, они являются людьми, во-первых, специально подготовленными и подобранными к данной должности, во-вторых, с принципиально широким кругозором. Это обуславливается тем, что при Синоде образовалась «своего рода «секретарская академия»»[406], где к должности секретаря готовились выпускники академий – кандидаты богословия. При назначении местной властью, полагал Глубоковский, в секретари пойдут люди случайные, подготовленные, вероятно, в той же консистории, то есть с ограниченным кругозором. Основной же недостаток секретарей – их независимость от архиерея и зависимость от обер-прокурора. В исправление этого достаточно было бы установить, чтобы секретари увольнялись и перемещались Синодом по представлению епархиальных архиереев.
Очень обстоятельно вопрос о секретаре консистории обсуждался в общем собрании
СКАЧАТЬ
<p>396</p>
Остроумов Михаил Андреевич (1847–1920), окончил Тамбовскую дух. семинарию (1869), учился в Санкт-Петербургском университете (1869–1870), окончил МДА (1870–1874), преподавал в Тамбовской и Вифанской дух. семинариях (1874–1881); уйдя в отставку по семейным обстоятельствам, переехал в Тамбовскую губернию и поступил на государственную службу (1881); и.д. доцента МДА (1884); магистр богословия (1887); проф. церк. права Харьковского университета (с 1887); защитил в МДА диссертацию на степень д-ра церковного права (1894); член Предсоборного присутствия (1906), Предсоборного совещания (с 1912), Всероссийского церковного собора (1917–1918). По материалам: Обзор деяний (1). 347 и Юридический факультет. 266–270.
