Смешное несмешное. Василий Матвеевич Лифинский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ всем гаишникам по рации была дана команда: покинуть свои посты и немедленно освободить трассу. Остановить Василия Тихоновича на дороге означало на веки вечные покрыть позором не только себя, но и всю доблестную автоинспекцию. Такое святотатство не могло прийти в голову даже последнему патрульному.

      Праздник продолжился без хозяина морга. Летуны были истребителями не робкого десятка (истребляли спирт так, что закачаешься!). Каждый лётчик не понаслышке знал, что поднимать стальную птицу в небо – главное, но и умение после полётов поднять алюминиевую кружку, «чтоб … стоял, а винт вертелся, и никогда наоборот!», тоже чего-то стоит. Иначе не стать настоящим асом.

      Преимущество и вкусовые качества медицинского спирта не шли ни в какое сравнение с «волшебным» привкусом родного технического. Что же касается местных светских «дам» (или «не дам?» – «вот в чем вопрос!»), присутствующих в «вечном храме», то особого восторга никто из них не испытывал. Как истинные казачки, они с презрением относились к любому спирту и водке, совершенно справедливо полагая, что лучше домашней элитной браги может быть только сваренный из неё чистейший как слеза девицы самогон.

      Ночь выдалась тёплой, звёздной, и как-то по-особому тихой. Такая тишина случается за лето крайне редко, раза два-три, не больше. Не слышны были даже вечно стрекочущие кузнечики и сверчки.

      В ординаторских ЦРБ также стояла непривычная тишина, в двери кабинетов никто не заглядывал, коридоры отделений были пустынны, и дежурным врачам грезилось, что это ночное безмолвие будет продолжаться бесконечно долго. И вдруг около часа ночи звенящую тишину разорвало буквально в клочья:

      – По Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет казак молодой…

      Особенно сильно выделялся один женский голос. Его счастливая обладательница, несомненно, знала и высоко ценила свое умение ТАК петь, «чтоб песня по свету летела, казачек за душу брала». Все, кто хоть раз слышал это звучное исполнение, не сомневался больше никогда, что спеть громче просто невозможно. Первыми загорелись окна глазного отделения, находящегося в тридцати метрах от морга. Но тут же в беспорядочной последовательности стал вспыхивать свет и на остальных этажах больницы.

      – О чём дева плачет, о чём дева плачет, о чём дева плачет, о чём слёзы льёт… – неслось «до самых до окраин и станиц» из открытых форточек морга.

      Сказать, что из динамиков железнодорожного вокзала объявления звучат значительно слабее – значит, ничего не сказать. В домах, прилегающих к улице, на которой находился больничный комплекс, начали просыпаться домашние питомцы, а затем маленькие дети и их мамаши.

      Дежурный терапевт Хлынов мгновенно оценил обстановку и бросился набирать до боли знакомый номер. Последствия ночного хорового пения трудно было даже себе представить. Инсульт и инфаркт рисовались, как некое спасение от утреннего доклада на планёрке у главного врача.

      В телефонной трубке что-то буркнуло и щёлкнуло. СКАЧАТЬ