Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 – сер. 1980-х гг. Часть II. Судьбы жертв политических репрессий (воспоминания, статьи, очерки). В. М. Кириллов
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Книга памяти: Екатеринбург репрессированный 1917 – сер. 1980-х гг. Часть II. Судьбы жертв политических репрессий (воспоминания, статьи, очерки) - В. М. Кириллов страница 9

СКАЧАТЬ черпал сюжеты для произведений, ставших русской классикой. Вот тому свидетельство, письмо Льва Николаевича Татьяне Андреевне Кузьминской, урожденной Берс: «Таня, милый друг, сделай мне одолжение. Спроси у Саши, брата, можно ли мне в романе, который я пишу, поместить историю, которую он рассказывал об офицерах, разлетевшихся к мужней жене вместо мамзели, и как муж вытолкнул и потом они извинялись. Дело у меня происходит в кавалерийском гвардейском полку, имена, разумеется, непохожие, да я и не знаю, кто были настоящие, но все дело так, как было».

      А писал тогда Толстой «Анну Каренину», и сколько поколений потом читали, как Вронский в театральной ложе начинает свой рассказ кузине, княгине Бетси: «Это немножко нескромно, но так мило, так ужасно хочется рассказать… Я не буду называть фамилий…»

      Листок, оторвавшись от ветки родимой…

      Годы отсчитали с того письма полвека и пошли дальше, в нашу сторону. Канули в прошлое родовые усадьбы, театральные ложи. Полагалось о них забыть и исповедовать новые ценности. А один чудак помнил. Звали его Александр Андреевич Берс, чете Толстых он приходился внучатым племянником.

      Александр Берс появился в Екатеринбурге в 1922 г. Ему дали комнату под крышей бывшей немецкой кирхи, что стояла неподалеку от оперного театра.

      – Была в нем какая-то тайна, – говорит сегодня Софья Михайловна Максимова, одна из немногих живущих ныне людей, которые лично знали Берса. Мы разговаривали в квартире на юго-западе Екатеринбурга.

      …Тогда ее звали Софинькой, она была младшей среди четырех дочерей агронома Никифорова. В их доме, что стоял на перекрестке улиц Большакова и Сурикова, все – и сестры, и их родители – жалели Александра. Уж слишком безжалостно швыряла его жизнь.

      В усадьбе деда со стороны матери, Константина Васильевича Энгельгардта, с мальчиком говорили на разных языках по очереди – сегодня немецкий, завтра французский, послезавтра английский. Он учился в Московском реальном училище, мог рассчитывать на блестящую карьеру и устроенную жизнь. Но…

      Переворот вырвал почву из-под ног, разметал семью. Мой отец Андрей Александрович Берс в 1931 г. проживал в Париже. Моя мать Мария Константиновна со вторым мужем Николаем Николаевичем Федотовым была в Красной армии в качестве сестры милосердия. Вместе с мужем в городе Могилеве в 1920 г. была арестована особым отделом ВЧК 16 армии, заболела тифом и лежала в тюремной больнице. Больше никаких сведений получить не удалось.

      Постоянной крышей над головой у него тоже не было. Единственное, что всегда оставалось с ним, – его ум, его знание. Курс археологического института он освоил с перерывом на Гражданскую войну, которую прошел красноармейцем.

      А может, тайна его была в том, что он, как дед его и полный его тезка, говоря словами Толстого, был «полубелый» и красным не стал, как ни старался. В Екатеринбурге-Свердловске СКАЧАТЬ