Чингис-хан, божий пёс. Евгений Петропавловский

Чтение книги онлайн.

      Иногда находились сердобольные, пускавшие Тэмуджина переночевать в своей юрте. Правда, предоставлять ему приют две ночи кряду в одной и той же семье было строго-настрого запрещено. Но чаще всего мальчика оставляли коротать ночи под открытым небом. А чтобы он не пытался бежать, его шейную кангу скрепляли с сосновым колом, вбитым подле юрты Таргутая Кирилтуха. В этих случаях спать приходилось на вытоптанной множеством ног земле, свернувшись калачиком и дрожа от холода.

      Казалось, он был низвержен на самое дно жизни – в такую мрачную бездну, из которой выбраться не в силах никто, ни единый человек на свете.

      Молодые женщины обходили его стороной. Лишь издали бросали на Тэмуджина жалостливо-боязливые взгляды.

      Зато старухи-кумушки – тоже поодаль – кучковались в часы досуга и судачили, шамкая беззубыми ртами:

      – Каждый под своей ношей сгибается. У одного канга на шее, у другого ещё что-нибудь: может, и не всегда распознаешь, а оно гнетёт.

      – Старость – вот и весь твой гнёт. Старость да хворобы.

      – В свои молодые травы я столько забот на себе тащила, а так, как нынче, меня к земле не пригибало.

      – Да-а-а, время к человеку немилосердно.

      – И не говори… Смолоду-то всё нипочём, а теперь каждую ночь ноги ломит и крутит – поутру хоть не вставай. Согнёшься тут.

      – Смолоду – это да. У мальчишки, вон, только канга деревянная, и то он еле шевелится. А я-то, даже когда детей вынашивала, скакала, что коза.

      – И я легко носила, мне было в радость.

      – Да разве такое можно сравнивать? Ребёнок хоть и ноша, да своя.

      – Не скажи. Мне первенец достался тяжело: тошно было до самых родов. Правда, следующих четверых полегче вынашивала, обычно, однако тоже от еды воротило.

      – В любом положении обвычка нужна. Без неё любая малость может согнуть в три погибели.

      В общем, разную ерунду мололи старухи. Пялились и чесали языки обо всём подряд. Зато не бросали в Тэмуджина бараньи кости да комья грязи, и то хорошо.