По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3. Сергей Борисович Ковалев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ слово и Кошке приятно»[644]. Так что правильнее в известной русской поговорке слово «кошка» было бы писать с большой буквы.

      Как только начинается обстрел, Корнилов вскакивает на своего гнедого с белой гривой коня[645] и пулей несётся туда, где особенно жарко – в центр, на четвёртый бастион[646], по которому бьют и французские, и английские орудия. Флаг-офицер Корнилова, то есть его адъютант[647], капитан-лейтенант (и будущий генерал-лейтенант) Александр Жандр[648] вспоминал: «Когда мы взошли на /…/ бастион/…/, канонада была уже в полном разгаре, воздух сгустился, сквозь дым солнце казалось бледным месяцем, и Севастополь был опоясан двумя огненными линиями: одну составляли наши укрепления, другая посылала нам смерть»[649]. А вот как другой очевидец описывает в тот момент Корнилова: «Спокойно и строго было выражение его лица; лёгкая улыбка едва заметно играла на его устах; глаза, эти удивительные, умные и проницательные глаза светились ярче обыкновенного, щёки пылали. Высоко держал он голову, сухощавый и несколько согнутый стан его выпрямился, он весь как будто сделался выше ростом. Я никогда не видел человека прекраснее его в эти минуты»[650]. С четвёртого бастиона вице-адмирал едет правее, на пятый – к Нахимову. Едет верхом, под ураганным огнём, на перепуганной, упирающейся лошади.

      Тут Нахимов «/…/ распоряжался /…/ как на корабле: здесь, как и там, он был в сюртуке с эполетами, отличавшими его от других во время осады»[651]. Нахимов был легко ранен осколком[652] в голову, но «/…/ с окровавленным лицом, /…/ в порыве геройского увлечения сам направлял орудия, открыто становясь в амбразуры»[653]. «Разговаривая с Павлом Степановичем, Корнилов взошёл на банкет[654] /…/ бастиона, и оттуда они долго следили за повреждениями, наносимыми врагам нашей артиллерией, – вспоминает Жандр. – Ядра свистели около, обдавая нас землёй и кровью убитых, бомбы лопались вокруг, поражая прислугу орудий»[655]. В этот момент к Нахимову подъезжает один из адъютантов Николая I и говорит, что император в письме Меншикову велел передать ему личный поклон. Адмирал взрывается: «Милостивый государь-с! Вы опять с поклоном-с, благодарю вас покорно-с. Я от первого поклона был целый день болен-с, не надобно нам поклонов-с, попросите нам плеть. Плеть-с пожалуйте, милостивый государь, у нас порядка нет…». – «Вы ранены?» – спрашивают его. – «Слишком мало-с, слишком мало-с…», – отвечает Павел Степанович[656].

      С пятого бастиона Корнилов, забрызганный кровью и глиной, скачет ещё правее – на шестой, после чего примерно к половине девятого утра[657] отправляется в город к себе на квартиру, где его ждёт Меншиков. Адмирал кратко информирует главнокомандующего о ситуации, отмечая, что огонь противника утихает. После этого Владимир Алексеевич провожает князя до Екатерининской бухты в центре города, СКАЧАТЬ