Магическое свойство папоротника указывать местонахождение клада упоминает в своей знаменитой повести «Вечер накануне Ивана Купала» и великий русский писатель Н. В. Гоголь. Петро, отправившийся за заветным цветком, полон сомнений относительно волшебных свойств этого обыкновенного на его взгляд, растения – ведь столько раз он видел этот невзрачный цветок! Однако, увидев в полнолуние, как распускается папоротник, Петро начинает верить в его необычные свойства: «Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. В самом деле, чудно! Движется и становится все больше, больше и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя».
Папоротник, сорванный героем в ночь, когда по народным поверьям происходят всякого рода чудеса, действительно помогает ему найти клад: «Ведьма вырвала у него цветок из рук, наклонилась и что-то долго шептала над ним, вспрыскивая какою-то водою. Искры посыпались у ней изо рта; пена показалась на губах. «Бросай!» – сказала она, отдавая цветок ему. Петро подбросил, и – что за чудо? – цветок не упал прямо, но долго качался огненным шариком посреди мрака и, словно лодка, плавал по воздуху; наконец потихоньку начал спускаться ниже и упал так далеко, что едва приметна была звездочка, не больше макового зерна. «Здесь!» – глухо прохрипела старуха, а Басаврюк, подавая ему заступ, примолвил: «Копай здесь, Петро. Тут увидишь ты столько золота, сколько ни тебе, ни Коржу не снилось». Петро, поплевав в руки, схватил заступ, надавил ногою и выворотил землю, в другой, в третий, еще раз… что-то твердое!.. Заступ звенит и нейдет далее. Тут глаза его ясно начали различать окованный железом сундук».
Один из героев уже упомянутого в этой главе романа А. Амфитеатрова, Вувич, рассказывает легенду о происхождении рода, чью фамилию носит он сам. Согласно этой необычайной легенде у одного карпатского графа была дочь, которая очень любила необыкновенно красивый своим величием дуб: «В графских лесах росли многие тысячи матерых и кудрявых дубов, но всех краше был старый дуб, возвышавшийся на кустистой поляне пред воротами башни; лесная тропа к башне бежала под тенью дуба, и он был первым деревом дремучей чащи для всадников, ехавших от графа, и последним – для всадников, ехавших к графу. Разлапистый, толстый и дуплистый, он стоял под зеленым шатром своим, словно вождь всего леса. Аист свил гнездо на макушке дуба. Гуцулы, крепостные графа, думали, что в старом дереве живет тайная благодетельная сила. В Радуницу и Семик они вешали на ветви дуба венки и полотенца – в жертву родителям. Потому что в те времена еще верили, будто души предков летают по лесам, отдыхают на сучьях тенистых деревьев и любят, когда внуки приносят им СКАЧАТЬ