Казачий алтарь. Владимир Бутенко

Чтение книги онлайн.

      – Ты – серьезно? Это же суеверие, Лида.

      – А ты поднимись утром на чердак, поднимись. И узнаешь: будет пахнуть самосадом или нет.

      Фаина не нашла даже слов. Ладно, старый человек, но – Лидия? Какая дремучая старина! Какие темные люди!

      От цветочной клумбы, разбитой у крыльца, наносило грустноватым запахом календулы. Свежело. Враздробь лучились над куренем звездочки. В замершем воздухе, казалось, гармошка Алешки Кривянова играет рядом, а не через улицу. И рокотала она басами, и всхлипывала, и сыпала ласковые трели в руках молодого калеки, не познавшего еще сполна девичьей любви…

      Как плотину разорвало! Истошный крик поднялся где-то там, у околицы. Заскрипели калитки. Тревожные возгласы прокатились волной от двора ко двору. Степан Тихонович с отцом тоже вышли на улицу и застыли в напряженном ожидании. Через несколько минут к Дагаевым примчался какой-то пацан. И тут же за ним следом из калитки выбежала Таисия.

      – Что там стряслось, соседка? – окликнул Степан Тихонович.

      – Тоня Лущилина… Кумушка моя дорогая на себя руки наложила…

      Тихон Маркяныч медленно перекрестился и низким, грудным голосом проговорил:

      – Позора не снесла… Эх, головушка несчастная! Завсегда со мной здоровкалась, уважительная такая… Вот она, война проклятущая, как детей сиротит… – И строго добавил: – С Нюськой расцепись! Я энту выдерку наскрозь вижу! Поганая у ей душонка, лютая.

      – Все, батя. Отрубил!

      – Давай закурим. Сверни мне, а то я зараз бескисетный.

      Растревоженные и хмурые, легли Шагановы поздно. Не на перине с супругой (с ней улегся внук), а на жестком топчане в передней довелось в эту ночь мять бока Степану Тихоновичу. Затаился, подложив под голову руки, и беспорядочно думал, слыша мерный стук маятника настенных часов. Размышления были обрывистыми, лишенными обычной взвешенности и прочности. Спутались беды клубком. И где их край – не разобрать…

      Невероятно, то Тихон Маркяныч не ошибался.

      Хранитель шагановского рода, домовой Дончур был кряжист и сух плотью, в дремучей гнедой шерсти, с приятным старческим ликом. Правда, левый блекло-зеленый глаз, поврежденный в прошлом веке, чуть косил, слезился. В последние дни пребывал Дончур в постоянном унынии, всполошенный великой, небывалой напастью, которая постигла казачью землю. Нынче он с большим трудом сумел отвести, не впустить на свое подворье инородцев, но, откровенно говоря, не был уверен, что сможет это сделать и в следующий раз. Да, все же поизносился за три столетия пребывания на Земле, с того часу, когда спустился посланцем и воителем светлоликого Сварога. Многое множество событий произошло на его памяти, но такого смертоносного лиха земля русская еще не знавала. Устроившись на дымоходе, в благодатной чердачной жарище, он перебирал в мыслях пережитое, ища опоры и разумения в своих дальнейших действиях.

      Смутными видениями проплывали перед взором картины жизни в первой СКАЧАТЬ