Антология русской мистики. Николай Гоголь

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Настасья лежала на кровати, вся красная, обложенная подушками, и тяжело

      дышала.

      – Слушай, Васютка, – раздался голос Софьи Францевны, – продерись как-нибудь в залу и вызови Семена на минутку.

      – Да как же я туда продерусь, тетенька? – отвечала Васютка. – Сейчас князя выносить будут, гостей собралось там видимо-невидимо.

      – Ну, как-нибудь продерись, на минутку всего вызови, ведь все-таки отец.

      Васютка исчезла и через минуту воротилась с Семеном. Он был в черном фраке, обшитом плерезами, и держал в руке какое-то огромное полотенце.

      – Ну, что? – спросил, он, вбегая.

      – Все благополучно, поздравляю, – произнесла торжественно Софья Францевна.

      – Ну, слава тебе, господи, – сказал Семен и, даже не посмотрев на меня, побежал обратно.

      – Мальчик или девочка? – спросил он уже из коридора.

      – Мальчик, мальчик!

      – Ну, слава тебе, господи, – повторил Семен и скрылся.

      В это время Юдишна оканчивала свой туалет перед комодом, на котором стояло старое кривое зеркало в медной оправе. Повязав голову черным шерстяным платком, чтобы идти на вынос, она обратила негодующий взгляд на Настасью.

      – Нашла тоже время, нечего сказать. Князя выносят, а она в это время рожать вздумала. О, чтоб тебя!..

      Юдишна с ожесточением плюнула и, набожно крестясь, поплыла по коридору. Настасья ничего ей не ответила, только улыбнулась ей вслед какой-то блаженной улыбкой.

      А меня выкупали в корыте, спеленали и уложили в люльку. Я немедленно заснул, как странник, уставший после долгого утомительного пути, и во время этого сна забыл все, что происходило со мной до этой минуты. Чрез несколько часов я проснулся существом беспомощным, бессмысленным и хилым, обреченным на непрерывное страдание.

      Я вступал в новую жизнь…

      Николай Брешко-Брешковский

      «Черный барин»

      С холодной и тихой злобой, – она долго накапливалась, – Мария Никитична в сотый раз, да что в сотый – конца краю не было! – спросила жильца:

      – Когда же вы мне за комнату отдадите? Четвертый месяц пошел. Четвертый месяц!

      Агашин, тоненький, бритый, с бородавкой на щеке, нисколько его не портившей, развел руками с виноватым, но ничуть не приниженным видом.

      – Ах, дорогая моя Мария Никитична, если б я знал когда, – я был бы счастливейший смертный. "Когда б я знал, когда б я знал!" – запел он фальшиво.

      – Вы мне тут, сударь мой, бобов не разводите. Я вас толком, по-человечески спрашиваю? Грешно и, можно сказать, подло так поступать. Я женщина бедная, живу на вдовьи крохи, а вы, – губы ее запрыгали, – вы лоботряс, лежебок!

      Агашин вспомнил тех фатов, которых он играл иногда в народном театре "Вена" по Шлиссельбургскому тракту и принял обиженный, негодующий вид.

      – Сударыня, СКАЧАТЬ