Кавказ. Выпуск XIII. В плену у горцев. Сборник

Чтение книги онлайн.

      Дни проходили за днями, я становился задумчивее. Грусть, что я лишен свободы, не давала мне места. Не было обширного поля, где бы я мог разгулять тоску!.. И в этой сонной жизни от дремоты и бездействия я развлекал сам себя в своем одиночестве: каждое утро, когда еще все тихо, я бродил вокруг своей сакли; но люди и тут отнимали у меня последнее. Горцы не понимали причины моей тоски и уверяли хозяев, что во мне кроется какой-нибудь замысел черный; они часто твердили моему Аке о кандалах, говоря:

      – Бергыш уин-бу! Бергыш уин-бу! О, борс-йя! (Глаза его непутны, он смотрит, как волк!)

      Это был месяц моей свободы, которую я потерял: тут же тихо прошел целый месяц пленнической жизни моей между чеченцами. Приказ Шамиля – «всех, какие ни есть пленные, сковать и смотреть за ними строже» – нарушил эту тишину.

      Двое пленных из солдат, убив девять человек горцев, бежали – и это было причиной строгости.

      Два мюрада, мулла и человек пять зрителей пришли под вечер к нашей хижине, где я тогда, прислонясь к стене, стоял, задумавшись, а мои хозяева и соседи кто на арбе, кто на земле просто сидели и провожали день рассказами.

      – Ака! – сурово вскричал мюрад, подходя к нему с ружьем под мышкой, опущенным к земле. – А ты все-таки не куешь своего пленного, надеешься на него? Не слышал, что сделали его братья?

      – Он мне достался недорого: и если уйдет, то потеря моя; а не кую – он знает Бога, так же как и мы; надеюсь, что мы все будем живы, – отвечал Ака.

      – Мича бурджуль? (Где кандалы?)

      Ака снял шапку, подражая нашим, и начал упрашивать; но неумолимый кричал зверски:

      – Са-еца бурджуль! Са-еца! (Давай сюда оковы!)

      Хозяин кинулся было в саклю, крича:

      – Са топ! (Ружье!)

      Дело доходило до боя. Двоюродный брат Аки – Янда, мулла и я ухватились за него.

      Я говорил:

      – Бурджуль катта-бац! (Кандалы – ничего!..)

      Абазат снял со стены конские кандалы и подал их мюраду, который уже обнажил было свой кинжал. Я опять прислонился к столбику под навесом сакли и отдавал мюраду свои ноги: ворчавший, как ворон на добычу, он вдруг замолк и, вложив кинжал в ножны, дрожа, замкнул на моих ногах замок со словами: «Гници дикин-ду!» (Теперь хорошо!). Ключ взял себе и пошел, выпрямляясь важно; за ним и другие…

      Считая себя лицом важным, я был тогда собой доволен; бренча, вошел в дом и сел к огню, любуясь своим украшением… Ака сел со мной рядом и молча, передвигая на своей голове шапку, небрежно раскидывал угли. Дадак и жена покойного Мики укорили меня, для чего я дался.

      – Если бы я хотел бежать, – говорил я, – то для меня это худо; но мне все равно и с ними.

      – Сабурде, Судар, сабурде! (Подожди!) – говорил взбешенный Ака. – Я поеду к Шуанну (Шагиб был наместником в этих улусах) и, если он не позволит, к самому Шамилю; а ты не будешь в кандалах.

      – Катта-бац! Катта-бац! – говорил СКАЧАТЬ