Бисмарк и Россия. 1851-1871 гг.. Василий Дударев

Чтение книги онлайн.

      Для Бисмарка было важно узнать отношение России к занимаемой Пруссией позиции. Из личных бесед с российскими дипломатами во Франкфурте он сделал вывод, что «Россия находится в лучших отношениях к нам, нежели к Австрии, и еще будет пребывать в них», несмотря на поведение германской прессы и, что более удивительно, отклонение российского проекта сохранения германскими государствами нейтралитета. В феврале 1854 г. Орлов в Вене и Будберг в Берлине вели переговоры с германскими правительствами о подписании проекта протокола, по которому Пруссия и Австрия соглашались соблюдать строгий нейтралитет, а остальные 3 державы становились гарантами целостности их территории. Когда Франц-Иосиф потребовал от Орлова гарантий того, что в результате русско-турецкой войны не произойдет восстание христианских народов, российский представитель их предоставить не смог. В донесениях в Берлин Бисмарк, ссылаясь на российского уполномоченного Глинку, также сообщал о том, что «российское военное руководство не может отказаться от преимуществ, которые обеспечивали бы ему симпатии греко-славянского населения и возникающие на их основе национальные выступления»[207].

      Опасность возмущения восточных провинций империи побудила Франца-Иосифа отклонить предлагаемый Россией проект, что подтверждало отказ от политики «доброжелательного нейтралитета» лета 1853 г. Переход Австрии в стан противников России стал очевидным. Пруссия фактически тоже отклонила предложения России. Ее положение, однако, отличалось от австрийского. Если Франц-Иосиф заявлял, что будет руководствоваться интересами своей монархии, то Фридрих-Вильгельм IV подчеркивал, что не даст вовлечь себя в войну против России[208].

      Бисмарк был удивлен таким исходом миссии графа Орлова, но считал его положительным для интересов Пруссии, поскольку она не разрывала отношения с Россией. В письме Мантейффелю он повторял: «Не вижу никаких мотивов, чтобы каким-либо способом умышлено увеличивать между нами и Россией трещину, которая и могла непреднамеренно возникнуть при расхождении в наших интересах»[209].

      Однако на фоне вступления 27 марта 1853 г. в русско-турецкую войну Великобритании и Франции дипломатическая «трещина» между двумя странами, которой так боялся Бисмарк, стала увеличиваться. Этому также способствовало подписание четырьмя державами нового венского протокола 9 апреля 1854 г.[210] (вошедшего затем в основу Парижского трактата) и выгодного австрийской стороне[211] австро-прусского союзного договора 20 апреля 1854 г., против которого выступила Россия[212].

      В этой связи представляется важным обратить внимание на две диаметрально противоположные точки зрения в отношении договора 20 апреля, вернее, его значения для Пруссии. Так, прусский принц Вильгельм писал своему брату, Фридриху-Вильгельму IV: «Пруссия при этом не СКАЧАТЬ