Подорожники. Дедские рассказы. Леонид Зац

Чтение книги онлайн.

      Второй случай произошёл в конце 80-ых, на излёте горбачёвской перестройки, когда прибалтийские республики всё настойчивее поднимали вопрос о выходе из Союза.

      Я ехал в троллейбусе 10-го маршрута по центру Москвы от Воротниковского переулка в сторону Смоленской площади. Стояла зима, время было дневное, и в троллейбусе было относительно свободно.

      В какой-то момент моё внимание привлекли довольно агрессивные реплики. Оглядевшись, я увидел стоявшего мужчину высокого роста, в элегантном пальто, без шапки. На вид ему было лет сорок. Выглядел он достаточно спортивно и независимо. В двух шагах от него стоял человек лет пятидесяти, тоже достаточно высокий, прилично одетый, но с лицом, перекошенным злобой, как у заправского охотнорядца. Реплики принадлежали ему и были обращены к человеку без шапки, которого он явно принимал за прибалта. В принципе, можно было и не знать русского языка, чтобы по тону и выражению лица «охотнорядца» догадаться об их характере. В конце концов, именно это и произошло. Предполагаемый прибалт на весьма ломанном русском языке поинтересовался не столько у говорившего, сколько у окружающих, чего от него хотят.

      Сильный акцент «прибалта» ещё больше подогрел «охотнорядца». Его оскорбительные выкрики стали совсем уж безобразными.

      Характерна была реакция окружающих. Большинство, если и не сочувствовало явно «прибалту», то уж точно осуждало «охотнорядца», но, впрочем, до определённого времени никто не одёргивал распоясавшегося хама.

      «Прибалт» же, пытаясь в очередной раз что-то ответить, перешёл на хороший английский язык.

      Одна из сидевших поблизости женщин не выдержала и обратилась к «охотнорядцу»:

      – Как вам не стыдно? Что вы пристали к человеку? Вы что, не видите, что это иностранец?

      Реакция «охотнорядца» оказалась поразительной. В мановение ока выражение его лица из злобного стало униженно заискивающим. Он что-то быстро-быстро забубнил, стал озираться на окружающих, как бы ища сочувствия, но, не найдя его, грохнулся перед «прибалтом» на колени – благо, место в проходе позволяло – и стал чуть ли не со слезами на глазах объяснять, как он любит американцев, англичан и, кажется, канадцев. При этом он тянулся, как правоверный католик к папе римскому, пытаясь коснуться руки «прибалта-американца», а тот вполне обалдело отстранялся.