Знакомься – это ты! Весёлые актёрские тренинги владения своими эмоциями, речью, телом. Ирина Егорова

Чтение книги онлайн.

      «Не пой!»

      Я родилась и выросла в Одессе, прекрасно училась в физико-математической школе, и когда моя мама-экономист поехала в командировку в Москву, я попросила её разузнать условия поступления в театральные институты. Вернувшись, она сказала: «Девонька моя, ничего не получится. Там проверяют музыкальный слух!»

      Но то ли желание моё было слишком велико, то ли природная настырность не давала мне покоя, а только с этого дня каждый вечер я встречала мою маму, вернувшуюся с работы, фразой: «Давай заниматься!» И моя чудесная мамочка безропотно начинала наши занятия, которые сводились к тому, что я пыталась пропеть какую-нибудь незатейливую песенку, не попадая ни в одну ноту, а она терпеливо и почти безуспешно без конца поправляла меня. Или, усадив маму на стул, я вцеплялась побелевшими пальцами в край кухонного стола и, уставившись куда-то в угол потолка, вещала, бессмысленно раскрашивая на все лады: «ВорОне где-то БОг послал кусОчек сыру…»

      Честно говоря, я до сих пор не представляю себе, как у моей мамы хватило терпения не сказать, что мне надо бы завязывать с этим делом, и чем скорее, тем лучше… Но, видимо, страсть моя была так велика, что у любящей меня мамы просто не хватало духу обрубить крылья моей мечте. В юности она мечтала стать певицей, но моя бабушка ей этого не позволила, причём в очень жёсткой форме. И мама стала экономистом. К счастью, она очень любила свою работу и к тому же долгое время занималась пением в любительском коллективе. Наверное, поэтому она снова и снова старалась меня как-то расшевелить, вывести из ступора в чтении текстов и изловчиться направить меня, чтобы я смогла хоть что-то пропеть правильно… Трудно передать, сколько ей пришлось со мной мыкаться и тыкаться, на ощупь и вслепую, чтобы я как-то ожила и заговорила более-менее по-человечески, и хоть изредка стала попадать в ноты.

      Наверное, поэтому позже, когда я сталкивалась с подобными проблемами у кого-то из моих учеников, у меня никогда не поворачивался язык сказать что-нибудь, что могло бы хоть немного погасить их надежду. Я всегда выкладывалась по полной, если видела желание с их стороны. И всякий раз это приносило свои плоды, хотя далеко не все они собирались стать профессиональными актёрами. У большинства из них были совсем другие, ничуть не менее важные задачи.

      А в то давнее время мама, уже немного расшевелив меня, нашла мне в помощь семейную пару знакомых студентов из ВГИКа, которые взялись за моё исполнительское воспитание. Всё это довольно сильно меня продвинуло, но после окончания школы на вступительных прослушиваниях в разные театральные институты я проходила до второго, максимум до третьего тура, а потом срезалась, так и не дойдя до экзаменов.

      Те, кто поступал в театральные вузы, знают, что абитуриенты в огромных количествах, тысячными толпами мыкаются между всеми институтами и везде проходят многоступенчатый отбор: консультация, потом первый тур, потом второй, третий, и только счастливчики, прошедшие все эти круги ада, могут сдать документы, чтобы попасть на экзамены, где они опять могут вылететь. Всякий раз они должны читать для комиссии басню, прозу и стихотворение, пока их не остановят, а если попросят, то ещё спеть, станцевать или сыграть какой-нибудь этюд. При этом нужно поразить и очаровать комиссию до такой степени, чтобы из этих тысяч юных дарований выбрали именно тебя!

      Пролетев как фанера над Парижем, я выяснила, что у меня, ко всем радостям, ещё сильный одесский говор (или акцент), и если я отправлюсь обратно в Одессу, то на следующий год могу вообще не приезжать. А лучший способ хоть как-то сгладить свою речь – это прожить год до следующего поступления в Москве.

      Прорыдавшись как следует, я стала искать работу, но без московской прописки меня никто никуда не брал. Тогда мама договорилась со своим другом детства, который был замначальника военной базы в ближнем Подмосковье, и он по блату устроил меня без прописки на свой страх и риск на единственное вакантное место грузчицы-упаковщицы, где я счастливо проработала весь год, умудряясь по вечерам после работы ездить стрелять билетики в театры, продолжая готовиться к предстоящему поступлению.

      Готовилась я неистово и самоотверженно, временами прибегая к помощи моих учителей-вгиковцев. Я постоянно репетировала и искала самые разные тексты для поступления, которые максимально раскрывали бы меня. У меня была толстая общая тетрадь, вся исписанная только названиями басен, проз и стихотворений, выученных мной наизусть. Но весной, когда начались первые прослушивания, я снова до каких-то туров проходила, а на каких-то срезалась. Всё усугублялось ещё и личной любовной драмой. Но меня ждал счастливый случай, который капитально вправил мне мозги.

      В момент подступавшего отчаяния мне встретился выпускник Щукинского училища. Он попросил свою преподавательницу по сценической речи меня послушать и что-нибудь посоветовать. Это была Вера Константиновна Львова, она когда-то училась ещё у самого Вахтангова, который, как известно, был учеником Станиславского! Прослушав мои трагические отрывки, она вдруг сказала: «Миленькая! Ты такая СКАЧАТЬ