Джихадизм: назад к жертвоприношениям. Жакоб Рогозинский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ гом того, что они – варвары, нигилисты и сумасшедшие, слишком уж просто. Да и руководит ли ими одна только ненависть? Возможно, ее питают и другие чувства – жажда мести, возмущение, надежда? Пытаясь понять, что движет преступником, мы рискуем простить его – так нам иногда кажется. И тем не менее невозможно бороться с врагом, не принуждая себя узнавать его; тут нет ничего общего с оправданием.

      Мы не ошибемся, если скажем, что враг – это «фигура нашего собственного вопрошания»1. Размышляя о новом враге, мы ставим под вопрос «самих себя» как представителей демократических западных обществ. Дело не в том, чтобы ощутить ответственность за ненависть, чьей целью мы стали, или вину за несчастья, на нас повалившиеся: нужно определиться, кем являемся мы сами. Ведь напал на нас отнюдь не чужестранец из далеких земель. Большинство зачинщиков недавних атак в Тулузе, Париже, Брюсселе и Лондоне родились или выросли в Европе. Они живут среди нас – соседи, близкие, братья. Что могло заставить французских граждан ополчиться на собственную страну? Отчего мужчины и женщины, дети мигрантов и так называемые коренные французы, зачастую маргиналы и мелкие правонарушители, но также и студенты, санитары и воспитатели, которые «успешно интегрировались» в общество, вдруг вознамерились истреблять своих сограждан? Что за антагонизмы, упадок и подпольные очаги напряженности объясняют их стремление биться не на жизнь, а на смерть? Противостоять такому врагу невозможно, если мы откажемся разбираться в этом.

      И все-таки: кто наш враг? Все ли дело в «исламистском терроризме»? Следует ли винить во всем эту странную напасть – «радикализацию»? Эти расхожие термины лишь сбивают с толку, и нужно время, чтобы они от нас отвязались. Но дело не в том, чтобы просто заменить их другими, а в том, чтобы не попасться на крючок фетишей всеобщего дискурса: придется заставить себя думать иначе, избегая ошибок и путаницы, которые они тиражируют. Такие движения, как «Аль-Каида» и ИГИЛ2, позиционируют себя как последователей экстремистской и фанатичной версии ислама, которую можно, за неимением лучшего, назвать «джихадизмом». Они убеждены, что участвуют в священной войне, «глобальном джихаде», направленном в первую очередь против безбожного, прогнившего Запада с целью его ослабить, дестабилизировать и в конце концов уничтожить. Как можно понять феномен джихадизма – с его внезапным появлением в нашу «просвещенную» эпоху, когда религиозный фанатизм, казалось бы, остался в далеком прошлом? Знаменует ли это «возвращение религии»? Или, скорее, возвращение через религию архаического насилия и жестокости?

      Причудливая новизна джихадизма вносит немало путаницы и создает впечатление, что тот принадлежит к историческим феноменам, в которых мы вроде бы неплохо разбираемся. Мы ритуально осуждаем «исламофашизм» или «исламский тоталитаризм», как будто эти определения что-то объясняют. Однако давайте признаем, что предстающее в облике «Исламского государства» нечто остается для нас глубоко загадочным. В чем заключается его государственность? От имени какого ислама оно зовет себя исламским? Одновременно политическое, военное и религиозное, транснациональное и привязанное к территории, архаическое в одних аспектах и современное во многих других, это движение не умещается ни в какие категории. Что до его стратегии и целей, то они ускользают от нашего понимания. Оно сумело быстро захватить обширные земли и несколько крупных городов в Сирии и Ираке, установив там диктаторский режим в соответствии с законами шариата. И вот, вместо того чтобы защищать свою территорию и укреплять «государство», оно бросается в беспощадную битву со всеми представленными в регионе силами и почти сразу же начинает готовить серию нападений на Западе. Столкнувшись с необходимостью противостоять международной коалиции, чьи силы на порядок превосходили его собственные, ему не оставалось ничего иного, кроме как ускорить свое падение. Эта стратегия кажется нам иррациональной и самоубийственной, но что-то же ее направляло? Есть ли здесь связь с излюбленным методом борьбы ИГ – атаками террористов-смертников?

      Что смущает в этом движении больше всего, – так это его способность очаровывать тех, кто готов убивать и гибнуть ради него. За несколько месяцев десятки тысяч боевиков съехались со всего мира, чтобы пополнить его ряды, иногда с женами и детьми. Можно ли объяснить это ответом на призыв защищать «угнетенных мусульман» и новообразованный «халифат», и всё? С момента зарождения отличительной чертой ИГИЛ была нарочитая жестокость. А точнее, то, насколько методично они выставляют ее напоказ: не счесть всех пыток, перерезанных глоток и отрубленных голов, сцены с которыми были тщательно срежиссированы и распространены потом в интернете. Что думать об этих отвратительных спектаклях? Симптомом или проявлением чего они являются?

      Да, опасность вроде бы миновала: самопровозглашенное «Исламское государство» отступило по всем фронтам, а те, кто к нему присоединялся, мало-помалу возвращаются в свои родные страны. Но есть ли уверенность, что новых нападений не будет? Кто может поручиться, что, когда эта организация будет побеждена, не появится другая – подобно предыдущей, из-под обломков «Аль-Каиды»? Кто гарантирует, СКАЧАТЬ