Наташин дневник. Лидия Чарская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ сгоряча – смолчишь. Даже выходки нашей известной пересмешницы Оли Азбуковой сносила стойко, когда она над моим французским произношением подшучивала.

      Мое терпение обескураживало обидчиц, и они в конце концов оставляли меня в покое.

      А сейчас эта самая Оля Азбукова не отстает от Сони и Маруси Зиминой. И другим не легче. Плачут, обнимают, целуют. Просят в альбомы хоть по строчке на память им написать, мне открытки суют со стишками, потому что у меня альбома нет, да и некогда было бы всему классу в него записывать, – за полчаса все равно не успели бы. И Мария Хлопцова подошла снова и свою фотокарточку дает.

      Красивая она, Маня. Только лицо у нее холодное, гордое такое, и губы всегда так надменно сжаты. Она снята в белом платье с распущенными волосами, совсем красавица. Сделала надпись внизу: «От Марии Хлопцовой Наташе Иволгиной». И надпись такая же холодная, как и сама «Мари», как ее всегда называют родные. Еще кое-кто карточки подарил.

      Не успела я как следует проститься с моими подругами, как прозвенел звонок в коридоре. Вошла наша классная дама Антонина Маврикиевна, очень серьезная, строгая, но справедливая барышня, которую мы и уважали и побаивались сильно. Вошла – и прямо ко мне.

      – Уходите от нас, Иволгина?

      – Ухожу, Антонина Маврикиевна.

      – В гимназию поступаете в Петрограде?

      – Нет, – говорю, – в учение, в мастерскую, Антонина Маврикиевна, к портнихе дамских нарядов.

      Она внимательно на меня посмотрела.

      – Что же вдруг так?

      – По дедушкиной воле.

      – А-а…

      Помолчала она немного, а потом протянула мне руку.

      – Что ж, если этого пожелал ваш дедушка, так и надо исполнить. Всякий труд достоин уважения. Не забывайте только тех начальных знаний, которые вам дала гимназия. Старайтесь читать побольше хороших книжек, дополнять ими в свободные от работы часы то, чему учились здесь. Ну, всего вам хорошего, девочка. С искренним сожалением расстаюсь с вами.

      Едва успела я проститься с ней, как меня позвали к инспектору за бумагами. Тут только я вспомнила, что забыла рассказать нашим про отзывчивое отношение ко мне нашего «Грозного». Но решила, что они уже узнали все от Сони Измайлович, и успокоилась. В швейцарской увидела ее саму. Стоит у вешалки и плачет.

      – Не забуду тебя, Наташа. Пиши… Может, встретимся когда через много лет с тобой.

      – А ты не погнушаешься знакомством с портнихой, Сонюшка, а? – пошутила я, чтобы отвлечь ее немного от горьких мыслей. А она чуть было не обиделась.

      – Бессовестная! Не смей так говорить! Наташечка, родная! – и чуть не задушила меня в своих объятиях.

      «Вот и не гимназистка я больше», – грустно подумалось мне, когда я шла пешком с Миллионной на нашу Верховскую. Нарочно в трамвай не села, чтобы еще раз оглядеть хорошенько наш милый город.

      Вот длинная бесконечная улица. Сколько раз я по ней ходила с дедушкой! Лучшая улица нашего маленького, хоть и губернского СКАЧАТЬ