в тазы, немного остывали, их отжимали как могли и мокрыми доставляли в барак, где одежда с драками и руганью расхватывалась голыми пленными. Обувь по-прежнему обрабатывали уксусом. Самих же проходящих через санпропускник обтирали раствором карболовой кислоты, или попросту карболки, с производством которой вполне справились несколько местных уцелевших аптек. Удалось также получить небольшое количества йода, которым смазывались открытые раны, а также тальк, которым часто обрабатывали промежности из-за возникших в них различных воспалений, а также натёртые ноги. Многие пленные, раздевшись перед осмотром, впервые за много дней сняли обувь и подставили своё тело свежему воздуху. Пленных стригли наголо и соскребали тупыми бритвами отросшие щетины и бороды. Обработанные и внесённые в списки шли голые босиком до барака, где вытирали ноги об огромную грязную мешковину, тоже пропитанную карболкой, после чего входили в помещение, где им приходилось терпеливо дожидаться корзины с мокрой одеждой, из которой после серии стычек удавалось выхватить какие-то с виду более-менее приличные вещи. Они не были в тот момент образцовыми советскими людьми, воспитанными родиной и Сталиным, а больше напоминали стадо, где каждый старался, руководствуясь животными инстинктами, урвать только для себя и побольше. Они ещё не успели толком познакомиться и во всех окружающих видели если не открытых врагов, то уж скрытых наверняка. Каждый такой же пленный, как и они сами, мог занять место получше на нарах, мог болеть чем-то заразным, и от него тем более следовало держаться подальше. А ещё могли встретиться сослуживцы, знающие о вашем офицерском звании или о принадлежности к высшей касте политработников. А ещё могли быть и нераскрытые при медосмотрах евреи, которых каким-то образом не выдал этот врач с абсолютно славянской внешностью. И тогда тоже следовало быть осторожным и избегать сослуживцев. А ещё каждый сосед по лагерю съедал каждый день свою скудную пайку, а если б сдох, то, глядишь, остальным бы пайку и увеличили. Будучи не особо отягощённым моральным кодексом строителя нового общества, можно было заложить кого-нибудь и выслужиться перед лагерным начальством, а там, возможно, и подняться на ступеньку в лагерной иерархии, став помощником с повязкой на рукаве, и получать двойную пайку, словно небожитель, да ещё и имея возможность ткнуть палкой вчерашнего соседа по нарам или кочке, которую вместе использовали как какое-то возвышение во время сна в безрадостные дни ожидания перемен. Кругом были враги, тем более, все они были пленными и неизвестно как в плен попавшими. Каждый знал за себя, что он не враг и не предатель, а попал в плен в силу особых обстоятельств, а вот те, кто рядом, могли и сами в плен сдаться. И хотя возвращения Красной армии не предвиделось и даже наоборот, следовало делать ставку на новую власть, пленные предпочитали держать языки за зубами, никто не хотел разделить судьбу расстрелянных товарищей. Да и не было больше никаких товарищей. Были, да все вышли, теперь учите новые правила обращения:
СКАЧАТЬ
