Ярмарка тщеслОвия. Ник Шурупов

Чтение книги онлайн.

      Да, так и есть! Вдали, над тёмно-зелёным лесным массивом он ясно разглядел знакомые очертания величественного бронзового монумента. Гордо закинутая в вышину голова… поднятая, в могучем рывке вперёд, лыжная палка… В ясном свете взошедшей молодой луны Иван Иваныч явственно увидел, как на гордом челе монумента сверкают знакомыми разноцветными лучами драгоценные кристаллы.

      «Стало быть, добился своего Архимедыч! Сдержал слово! Ай да Цинандали, ай да сукин сын!.. – восторженно подумал он про соратника словами Пушкина. – Нет, мы ещё поглядим, кто кого… Мы ещё увидим лыжи в алмазах!»

      Иван Иваныч шибче припустил по снегу. Ветки разлапистых елей, каких-то кустарников мешали ему, хлестали по щекам, но он не обращал на это внимания. Наращивал скорость. Точно так же когда-то, на заре жизни, он продирался к победе, расталкивая локтями выдохшихся соперников. «Лыжню! Лыжню!» – кричал он им, и те уступали дорогу. И сейчас это звучало в душе и, словно бы эхом, уносилось в лунную даль:

      – Лыж-ню!.. Лы-ы-ыж-ню-у-у-у!!!

      «Нет, дорогие мои неудачники, – думал он, – кого-кого, а Иван Иваныча вам не остановить».

      Под сенью Сталина в цвету

      Шумел Арбат, купюры гнулись.

      Арбат шумел отнюдь не под ветром, а сам по себе. Ровно погуживал голосами, как рассеянный в пространстве улицы и уже невидимый осиный рой. А деревьев тут не водилось. Деревья вроде бы и были, но из пластмассы, и росли не из почвы, а из асфальта. Вечно-розовая, в рядок, китайского производства сакура, в паутине тонких проводов с мельчайшими лампочками. Неживой синеватый диодный свет падал на аляповатые сувенирные развалы. Обочь сплошняком тянулись стилизованные под старину и новизну харчевни, ювелирные магазины. Выпей, закуси, купи безделушку на память и отоварься по возможности золотом сомнительной пробы. Искусственный рай для зевак-туристов.

      Пожилой, грузноватый, надо бы добавить – грузиноватый, человек, в белом летнем помятом кителе, тронутом мутными пятнами, с жёлтой остроугольной звёздочкой Героя соцтруда, мягко шаркая сбитыми яловыми сапогами, ступил на веранду ресторана. Ни на кого он не глядел и ничего вокруг не замечал. Устроился с краю за столиком, вяло кивнул официанту в ответ на его «Вам как обычно?», раздражённо пробормотав при этом почему-то в рифму: «Кэ-гэ-бично…» – и ушёл ещё глубже в свои думы.

      Вскоре перед ним возникла тёмного стекла бутылка. Сидел, ссутулившись, не поднимая серых набрякших век. Медленно отпил красного вина и поморщился. Даже неопытный физиономист смог бы прочесть по его лицу, что выражала недовольная гримаса. «И эту мочу старого ишака они называют „Хванчкарой“? К стенке мало поставить…» Снова глотнул вина и опять скривил губы. Откинулся на спинку кресла, сверкнув жёлтым тигриным огнём в глазах. Достал коробку папирос. Под тёмно-зелёной её крышкой, с лёгкими золотыми узорами, нарядно блеснула серебристая фольга. В воздухе тонко потянуло благородным душистым табаком. Разминая неловкими пальцами туго набитые папиросы, СКАЧАТЬ