Дорога в Китеж. Борис Акунин

Чтение книги онлайн.

      – Когда это вы успели набедокурить в вашем возрасте? Студенческое что-нибудь?

      – Это не я. Мой отец осужден по делу 14 декабря. На вечную каторгу, по первому разряду.

      Питовранов мысленно присвистнул. Что у ссыльных декабристов, лишенных дворянства, детей записывают в государственные крестьяне, он знал, но приговор по первому разряду получили немногие.

      – Послушайте, а живите у меня. Право, я буду рад, – сказал Михаил Гаврилович вслух.

      – Спасибо, – просто ответил сын каторжника. – Это кстати.

      – Только у нас шумно бывает по ночам.

      – Ничего. Я могу спать, даже когда на Ангаре лопается лед.

      Пригласить в постояльцы малознакомого человека Мишель надумал опять-таки из любознательности. О декабристах много говорили, очень интересовались их трагической судьбой, но из глубины сибирских руд никто в столицу еще не воротился, даже помилованным это было строжайше воспрещено. Здесь же появлялся шанс узнать всё из первых рук.

      Ларцев, правда, не был похож на говоруна, и подход к нему требовался нелобовой. Но в подобных делах Питовранов считал себя мастером.

      Не заводя гостя в нумер, он сразу отправился на ресторанную кухню и велел повару Прокопию Ивановичу подать к столу всё самое лучшее и побольше. У повара Мишель ходил в фаворитах, отказа ему ни в чем не было.

      – Уху кушать будешь стерляжью, – строго сказал Прокопий Иванович. – Расстегаев не дам, они нынче не задались. Пирожки с вязигой – те да, хороши. На горячее твоих любимых баварских сосисок дам и каплуна. Как твой гость насчет каплуна?

      – Мне все равно что есть, – ответил Ларцев, и повар за это сразу его не полюбил.

      Под закуску – паюсная икра, финская селедка, хрустящие артишоки – Мишель невинно поинтересовался:

      – Статья ваша подписана «Адриан Ларцев», а какое ваше отчество?

      – Дмитриевич, – сказал молодой человек. Вместо всех разносолов он съел лишь кусок черного хлеба с солью, от перцовой настойки отказался.

      Тут-то Питовранов в него и впился.

      – Странно. Я в свое время очень интересовался декабристами, но что-то не припомню среди заводил, которые получили приговор первого разряда, никакого Дмитрия Ларцева.

      – Мой отец не был заводилой. Он приплыл из-за границы прямо накануне восстания и на Сенатскую площадь угодил случайно. Будучи арестован, очень рассердил царя, сказав, что монархическая власть оскорбительна для человеческого достоинства, а еще потребовал, чтобы «Николай Павлович» ему не тыкал. Получил вечную каторгу по личному распоряжению императора, за дерзость.

      Мишель поневоле усмехнулся.

      – Как наш Атос! Он повел бы себя точно таким же образом и тоже угодил бы в вечную каторгу за пустяк.

      – Атос? Кто это? Что за странное имя? – спросил Адриан Дмитриевич.

      – Это кличка. Нас СКАЧАТЬ