Родник Олафа. Олег Ермаков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ на берегу других людей, а в реке – ладью с мачтой и убранным парусом. Там тоже были какие-то люди.

      Можжевеловые вепри!

      У Сычонка потекли по щекам слезы, хоть он и старался с собою справиться и принять смерть как подобает сыну смелого вержавца плотогона Возгоря-Василья. Отец страх как не любил его слезы, гневался изрядно. И Сычонок научился не плакать. Но сейчас сдержаться не мог. Его одолевал дикий страх. Он жаждал жить, видеть новые города, странствовать по рекам и когда-нибудь вернуть себе речь. А вмиг стал лишеником[44].

      Они спустились на берег с разрушенным шалашом, черным кострищем, разбросанными окровавленными тряпками. Сычонок сразу увидел сапог отца. Он валялся у воды.

      Говор среди людей, стоявших на берегу, стих. Все взгляды были устремлены на мальчишку.

      Он бегло оглядывал бородатые и безбородые лица простоволосых людей и людей в шапках, но все они казались ему одинаковыми. И он только ждал щелканья кабаньих клыков.

      – Кто таков? – послышался голос.

      Сычонок взглянул на говорившего. Это был пожилой грузный человек с редкой бородой колечками и редкими усами, в шапке, отороченной мехом, в плаще кирпичного цвета и коротких сапогах. У него были большие серо-голубые глаза.

      – Говори, пащенок[45]! – прикрикнул рябой, крепко державший мальчишку за шиворот.

      – Ну, чей ты наследок[46]? – снова спросил пожилой.

      Сычонок смотрел на него сквозь слезы и молчал.

      – И что за крамола тута случилася? – снова спросил пожилой, кивая на разрушенный шалаш и разбросанные тряпки.

      И до Сычонка начало доходить, что это не те можжевеловые вепри. Он огляделся, утирая глаза.

      – Да развяжи ты ему язык, Нечай! – воскликнул кто-то.

      И рябой Нечай снова потряс мальчишку за шиворот.

      – Да говори же, что за свара тута бысть?! Кто мертвяков пустил рекою? Не те ли плотовщики? А ты с кем был?

      И Сычонок уже понимал, что никогда больше не увидит ни отца, ни Страшко Ощеру, ни одноглазого Зазыбу Тумака. И ноги у него подгибались, не держали. Так что рябой Нечай притомился его держать на весу и отпустил. Сычонок сел на землю и уткнулся лицом в ладони с едва зажившими мозолями и заплакал безудержно, так что плечи его ходуном ходили, лопатки тряслись.

      Все молчали.

      Выплакавшись и обессилев, Сычонок затих.

      – Василь Настасьич, – сказал кто-то, – здеся негоже ночь пережидать, скаредное[47] место.

      – Давай, пошли дальше, – отвечал пожилой человек в плаще кирпичного цвета.

      – А с мальцом што?

      – Эй, иде твоя истобка[48]? Откудова ты, отроче?

      – Вишь, молчит, будто карась. Ну, ишшо заговорит. Не очухается никак. Давай, телок, подымайся на ладью, поплывешь с нами. Али тут близко живешь? Ну?! Останешься?

      И Сычонок испуганно взглянул на спрашивавшего СКАЧАТЬ