Книга снов. Нина Георге

Чтение книги онлайн.

      И когда мы вот так остановились, то мне, высокоодаренному идиоту, наконец кое-что стало ясно. Гениям всегда требуется чуть больше времени, чтобы осознать простые вещи, мы жалкие и абсолютно несовместимые с реальностью создания.

      – Merde[8], Валентинер. Это же в двух шагах отсюда. В двух, черт побери, шагах! Все это приключилось с твоим отцом, когда…

      Скотт замолчал.

      Да. И это значило…

      Мой отец направлялся ко мне.

      Он бы пришел.

      Он бы пришел!

      Счастье вспыхнуло внутри ослепительно ярко, но сияло лишь до тех пор, пока вина, словно гром среди ясного неба, не обрушилась на мою голову тяжелым камнем. И снова, и снова.

      Не отправь я тот мейл, он никогда не оказался бы на мосту. Не попроси я его прийти, сейчас он не лежал бы в больнице, полумертвый. Если бы я…

      – Валентинер, – обратился ко мне Скотт.

      Я не смог ему ответить.

      – Валентинер! Что бы ты там сейчас себе ни думал, сначала посмотри на это, а потом думай снова!

      Скотт протянул мне свой смартфон. Он примерно в пятьдесят три раза дороже моего, и на нем проигрывался ролик с YouTube, снятый дрожащей рукой на мобильник, – Скотт только что просмотрел его. И не только он, а еще два с половиной миллиона человек. Назывался ролик «A Real Hero» – «Настоящий герой».

      Мужчина плыл по Темзе. Снимавший приблизил картинку, и стало видно, как этот человек нырнул и спустя некоторое время появился на поверхности с каким-то мокрым свертком в руках. Только когда мужчина добрался до берега, стало ясно, что он вытащил девочку. Он донес ребенка до Хаммерсмитского моста. Камера дернулась, когда мужчина подошел ближе и сказал: «Вы только снимали или все-таки додумались позвать на помощь?»

      Четырьмя секундами позже мужчину сбивает машина.

      Ролик обрывается.

      Тот мужчина – мой отец.

      – Твой отец – крутой чувак, – сухо прокомментировал Скотт. – Тебе нужно сказать ему об этом как-нибудь.

      Свет, счастье, которые так внезапно пронзили мое сердце, наполнив его теплотой и симпатией, померкли после слов Скотта.

      Горячее желание рассказать вот этому живому отцу все, о чем я думал, рассказать ему о том, кто я, обернулось отчаянием, когда я подумал о неподвижно лежащем человеке, в которого он превратился. Неподвижном и отстраненном от этого мира.

      Я медленно вытащил разрешение, которое мама не хотела подписывать, и показал Скотту фото ее кредитки, обратную сторону которой, с подписью, я тайком сфотографировал утром. Просто на всякий случай. Я не собирался использовать ее.

      До этого самого момента. До этого ролика.

      – Получится?

      – Пф, – фыркнул Скотт, забрал у меня мобильник, разрешение и вытащил ручку.