Дела человеческие. Карин Тюиль

Чтение книги онлайн.

      – Чтобы полюбоваться, как ты будешь под гром аплодисментов получать свою медаль? Тебе давно пора было усвоить, что я равнодушна к побрякушкам.

      – Да, ты неподкупная, у тебя чистые руки, – заметил он, потом прибавил: – Если ты не придешь, это потеряет для меня смысл… Мой сын там будет. Он проделал такой далекий путь ради меня.

      Франсуаза встала:

      – У меня нет ни малейшего желания слушать, как ты поешь дифирамбы своей жене, без которой ты никогда бы всего этого не достиг, и видеть, как на глазах у всей парижской элиты она с волнением принимает из рук президента букет роз.

      Это была правда: Клер пообещала ему, что приедет, чтобы он не чувствовал себя униженным.

      – Мой брак – всего лишь витрина для публики, и ничего больше, тебе это известно.

      – И ты ее никогда не разобьешь.

      Жан на миг заколебался. Он мог бы сообщить Франсуазе, что Клер его бросила. Что она уже три месяца живет с другим мужчиной, евреем. Но тогда пришлось бы признаться ей, что он надеется на возвращение жены.

      – Я не хочу причинять боль сыну. Он переживает не самый простой период в жизни и очень уязвим. – Он тоже поднялся из-за стола, подошел к ней и нежно поцеловал. – Я тебя люблю.

      Он легонько прижал ее к себе.

      – Сегодня после эфира на радио у меня встреча с Балларом, программным директором, – сказал Жан, когда Франсуаза направилась в спальню.

      Он пошел следом за ней, и в этой физической потребности быть рядом чувствовалась их глубокая внутренняя связь.

      – Все будет хорошо.

      – Он пытается выбить почву у меня из-под ног, терпеть меня не может.

      Они вместе вошли в спальню, собака трусила за ними по пятам. Жан, присев на край кровати, наблюдал, как Франсуаза изящным движением снимает ночную рубашку, надевает черные брюки и ярко-синий свитер.

      – Как такой сложно устроенный человек, как ты, может делить все на черное и белое? Твой мир состоит из тех, кто тебя любит, и тех, кто не любит.

      – Если ты не любишь мою программу, значит, не любишь меня, это же очевидно. А наш новый программный директор меня явно не любит. Считает слишком старым – такова горькая правда. Думает: хоть он и старик, а вцепился и держится за эфир мертвой хваткой, пытается все контролировать. Вообрази, какая жестокость!

      Она усмехнулась:

      – В свете нынешних событий я дала бы жестокости другое определение.

      – Ты никогда не принимала всерьез то, что я делаю. А мне становилось все труднее и труднее. Кто нынче мелькает на обложках журналов? Молоденькие смазливые ведущие… Нужно все держать под контролем… Всегда… Этот мир просто ужасен, тебе этого не понять.

      Франсуаза недоверчиво сморщилась.

      – Нет, вполне понимаю. В какой-то степени журналистика – это умение регулировать давление. Давление тех, кто жалуется на статьи и репортажи, которые их не устраивают, кто, подвергшись малейшей критике, считает себя оболганным, политиков СКАЧАТЬ