Свет Боннара. Эскизы на полях. Каринэ Арутюнова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ вполне достаточно для счастья)), – но, видимо, в том и секрет постижения простых жизненных истин – абсолютная тривиальность набора, не претендующего на уникальность – лук, петрушка, щепотка того, горстка этого, все сыты, живы и спокойны.

      Ихие беседер, щелкает языком мой собеседник, маленький, смуглый, со сморщенным обезьяньим личиком и голыми лиловыми пятками, – он кутается в безразмерное нечто вроде пестрой женской шали, щелкает темными пальцами и поет во весь голос, и небритый кадык на его желтоватой шее ходит туда-сюда, – на улице зима, неважно, что это израильская зима, не очень уютно выглядят эти лиловые растрескавшиеся пятки, и тощая желтоватая шея, обмотанная женской шалью, но разве счастье и уют – это одно и то же? Разве острый момент счастья, влюбленности не может настичь нас в любом месте и состоянии, с бумажником полным и бумажником пустым, в юности и на склоне лет, в болезни и в здравии?

      Внезапный солнечный луч подчеркивает и проявляет яркость салатного пучка, а легкий морозец пробуждает здоровое чувство голода, обостряет чувство причастности к этому (уже уходящему) дню, с его тривиальными заботами и обыденной продуктовой корзинкой. Щепотка того, горстка этого. Никто не торопит, никто не торопится, груды цитрусов золотятся в царственном безмолвии, россыпь гранатов радует глаз, соленья щекочут обоняние, и пожилая Мальвина в кокетливом тулупе и перчатках с обрезанными пальцами, с густым кирпичным румянцем, накладными ресницами и фиолетовыми тенями, выхватывает бокастый пупырчатый огурчик, с треском надкусывает его и хрипло хохочет, являя миру золотое убранство ярко раскрашенного рта.

      Глоток птичьего молока

      Урок французского

      Человек, побывавший в Париже, остается бесконечно очарованным и навеки влюбленным. Даже если Париж он видел мельком, краем глаза… Даже если он видел его в проеме иллюминатора, – все эти полукружья, ромбы, квадраты и прямоугольники, в которых затерялись и Елисейские поля, и Эйфелева башня, и Нотр-Дам де Пари, и Монмартр, и, конечно же, плас Пигаль и Мулен Руж.

      Дайте мне историю – и я сотворю мир. Вот он, мир Азнавура, Дассена, Пиаф. Где-то там, за магистралями и плавными лентами шоссе, существует он, живет своей обыденной жизнью, картавит, грассирует, заказывает горячие круассаны, выходит из супермаркетов и мелких лавчонок, похрустывая на ходу свежим багетом.

      Серое небо над Парижем. Серое, сырое, весеннее. Небо над Парижем – это уже кое-что.

      Стоит пересечь границу, как из гражданки и гражданина вы становитесь «мадам», «мадемуазель», «мсье». И, представьте, вам это нравится.

      Позвольте, это мне он улыбнулся такой тонкой, ироничной, лукавой улыбкой, – это все мне? Вся эта бездна непринужденного очарования, игры ума, манер, изящества. Как равной, возможно, даже, своей, близкой, способной понять и оценить французский прищур и сарказм, и такую милую, совершенно обезоруживающую иронию…

      Пролетая СКАЧАТЬ