Опись имущества одинокого человека. Сергей Есин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ литературы. С двух сторон проем раньше был, безусловно, ограничен высокими гостиничными дверями. Со временем – а время было рабоче-крестьянское – с одной стороны его закрыли чем-то вроде стены вполкирпича, а с другой так все и оставили: роскошная, метра три высотой, барская дверь с внутренним замком, ключом и ручкой, проем превратился в шкаф. Полки, в те редкие минуты, когда шкаф открывался, были самые невидные, из струганой пожелтевшей сосны.

      Огромное количество волнующих мое воображение диковинных предметов открывалось моему сознанию, когда величественная, как королева на парадных портретах, в длинном, как мантия, в пол, халате тетя Валя открывала шкаф. Она могла достать оттуда кусочек сахара или засушенный кружочек яблока. В шкафу хранилась крупа и даже мука, может быть, даже банка консервов, но больше всего в шкафу стояло посуды. Я мучился, зачем так много, почему ее так много. Кому нужны и были ли кому-нибудь нужны эти супницы, похожие на галеры греков из учебника по истории для четвертого класса.

      Все эти сокровища во время переезда с Советской площади на тогда еще окраинную в Москве улицу Строителей были сложены в картонные ящики и постепенно – в новом доме шкафа, конечно, подобного тому, который был на улице Горького, не существовало – уже на новом месте определились по разным углам. Как я говорил, за волшебной дверью лежали какие-то продукты, может быть, даже стояло несколько банок с реликвиями военных запасов, но с едой уже стало много легче. Я помню ликование, возникшее, когда после войны отменили карточки. Сколько неведанных ранее продуктов я вдруг увидел на прилавках ближайшего молочного магазина на углу Вспольного переулка и Спиридоньевской улицы.

      На улице Строителей мне пришлось разбирать упакованную в коробку кладь. Это была прежде мною никогда почти не виданная посуда, стеклянно-фарфоровый привет из другой, довоенной жизни. Что-то подобное я видел только в щелочку, если шторы были некрепко задернуты, в ресторане «Центральный», когда проходил по улице Горького. Иногда это были бокалы в кружевной резьбе или тарелки, которые почему-то ставили одна под другую, так жизнь имущих классов показывали в кино. Кое-что я, правда, успел запомнить, когда моя двоюродная бабушка что-то праздновала. Тогда на столе появились вазы и бокалы. Подлинная картина открылась мне много позже, когда я начал жить своим хозяйством.

      После смерти Валентины Михайловны мать, выполняя волю своей умершей тетки, довольно скоро вышла замуж за ее мужа, за дядю Федю, которого я знал с детства. К этому времени отец уже вышел из лагерей и довольно быстро женился, разница в возрасте у меня с моей сводной сестрой что-то вроде двадцать с лишним лет. Мама жила своей жизнью. Мне тогда было уже двадцать лет, я продолжал один холостяковать на улице Качалова, брат к тому времени женился и жил в семье жены.

      Кое-какую мебель, тесно стоявшую в комнате на улице Качалова, я тогда отправил на уничтожение: полуторную кровать с панцирной сеткой, этажерку, солдатскую СКАЧАТЬ