Сент-Экзюпери, каким я его знал…. Леон Верт

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ если бы мне вздумалось устроить некий философский вечер, то вместе с ним я пригласил бы Виньи.[4] Они наверняка сошлись бы во взглядах на неволю и величие. Однако Тонио не принял бы «холодного молчания», излюбленного метода Виньи. Он считает, что противодействие мира и ограничения, которые человек налагает на себя, способствуют его освобождению. И все-таки я пригласил бы Виньи. Он был бы мне благодарен.

      Ресторан в Булонском лесу, где мы ужинали вместе в прошлом году. Как мы договорились до того, что попытались составить мнение о некоторых людях, руководивших тогда Францией, иными словами о министрах? Мы приписывали им проекты, замыслы. И вдруг Тонио прошептал: «Думаю, мы занимаемся антропоморфизмом…»

      Острота, «острое словцо». Мы и прежде обменивались подобными изречениями, но только на этот раз оно было менее точно, более вольно. Ну вот, я уже предаю дружбу. Нельзя писать о том, что было сказано. Получается двойное предательство. Ибо улыбку я превращаю в хлесткую мысль, но я не могу воссоздать незатейливую притягательность вечера, огоньков среди деревьев и неосязаемость той, что ужинает напротив, изображая кинозвезду, ее до того заворожили искусственный парк и экран, что она и думать забыла о своей телесной оболочке.

7 ноября 1940 года

      Я просыпаюсь с мыслью, что мне просто необходима одежда из домотканой шотландки: что-нибудь коричневое в красных и синих пятнах – и с сожалением, связанным с моими раздумьями о национальном сознании. Пока я находился в толпе беженцев, я не делал большого различия между национальным сознанием и достоинством, которое заставляет побежденного собраться с силами перед лицом победителя. Это лишь проявление учтивости по отношению к самому себе. Если бы я был гостем какого-нибудь племени в Сахаре и меня вместе с ним пленило некое другое племя, то я не стал бы бросаться в ноги победившему вождю.

      Но потом?.. Не слишком ли я настроился на национальное сознание ремесленника? Является ли народ, часть которого устремлена к Англии и де Голлю, истиной и плотью истории, продолжением Жанны д’Арк, или же он избавляется от остатков ядовитых паров самовлюбленного патриотизма, который внушают ему правители?

      И снова все та же наразрешимая проблема. Вопрос в том, насколько тесно связан народ с Паскалем,[5] ведь именно от этого зависит, считать ли мошенничеством требование к народу умереть за Францию. Возможно, Паскаль обменивался некими знаками лишь с Монтенем и святыми отцами. Возможно, Сезанн – при помощи отвратительных репродукций – общался лишь с Веронезе. Как светских людей объединяют общие привычки и словарный запас, точно так же и мэтры принадлежат к одному духовному миру. И, возможно, Боссюэ[6] – это вершина, воплощение красноречия. Ну а в остальном он просто член Академии нравственных и политических наук. Помните, Тонио, как в местной гостинице я говорил вам: «Если между служанкой и Паскалем нет никакого секрета, то по какому праву мы станем требовать от служанки противостояния Гитлеру?»

16 ноября 1940 года

      На столе фермы номер СКАЧАТЬ