Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны. Сюзанна Шаттенберг

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ мною проведены индивидуальные беседы по обеспечению подготовки к боевой операции и по другим вопросам партийно-политической работы в частях»364. Сохранилось несколько указаний Брежнева, где он требовал повышения качества политработы, напоминал о необходимости постоянного присутствия политработников в подразделениях, требовал, чтобы они беседовали с солдатами и обеспечивали их достаточным количеством пропагандистского материала365. Авторы его «мемуаров» романтизировали эту работу политического комиссара, превращая его в духовного пастыря армии: «Настоящий политработник в армии – это тот человек, вокруг которого группируются люди, он доподлинно знает их настроения, нужды, надежды, мечты, он ведет их на самопожертвование, на подвиг. И если учесть, что боевой дух войск всегда признавался важнейшим фактором стойкости войск, то именно политработнику было доверено самое острое оружие в годы войны. Души и сердца воинов закалял он, без чего ни танки, ни пушки, ни самолеты победы нам бы не принесли»366. В воспоминаниях Брежнева внушалось, что он сам действительно был в постоянной связи с простыми солдатами, в то время как на деле он руководил политработниками и в первую очередь координировал их работу. Другой, такой же тенденциозный, взгляд на направление деятельности Брежнева дает нам генерал и диссидент Петр Григоренко, который в 1944–1945 гг. девять месяцев служил вместе с Брежневым на 4-м Украинском фронте. Так, по его словам, Брежнев, что было обычно для политработника, редко находился к линии фронта ближе чем на три километра, он появлялся вместе с генерал-полковником Мехлисом, к которому, совершенно очевидно, пытался подольститься, показывая себя ревностным службистом, то надевая, то снимая, как маску, свою улыбку. В памяти Григоренко остался и другой Брежнев, который на партийном собрании громко и отчетливо высказывался против того, чтобы удалить «строгий выговор» из его личного дела: «“Неуважение к товарищу Сталину?! Нет, за это пусть поносит! Пусть поносит! Пусть поносит!” Лицо одето в маску строжайшей назидательности. Указующий перст за каждым “Пусть поносит!” тычет в мою сторону. И я невольно подумал: “Ну, артист! Ведь он же специально для этого пришел сюда. Пришел, чтобы здесь перед всеми этими партийными чиновниками продемонстрировать, как он печется об авторитете “великого Сталина”, как он любит его”»367. Григоренко питал личную неприязнь к Брежневу, так как Генеральный секретарь в 1978 г. приказал лишить его гражданства. Григоренко не договаривает, сколь малым пространством для маневра обладал Брежнев, если сам не хотел прослыть критиком Сталина. Не исключено при этом, что Брежнев, как и многие коммунисты и диссиденты, в годы войны почитал Сталина под впечатлением успехов в борьбе с фашистами.

      При всей неоднозначности высказываний Григоренко трудно проверить, оправдан ли упрек Брежневу в том, что он не мог вдохновлять солдат, а занимался только поиском «козлов отпущения». Во всяком случае, это впечатление напрашивается, если читать обоснования награждения в общей сложности четырьмя СКАЧАТЬ