Вопреки судьбе. Виктор Глумов

Чтение книги онлайн.

      Но даже назойливому старикану ничего не было известно ни о Пани, ни об исчезновениях сталкеров. Одно он сказал: «Не нравится мне эта Яна, в наше время таких баб называли плоскодонками».

      Глава 2

      Эскадрон смерти

      Что есть милосердие судьбы – смерть в мясорубке или такая жизнь?

      Вот уже двадцать с лишним лет Дыма мучил этот сон – иногда раз в месяц, иногда раз в неделю. Менялись декорации, но события оставались неизменными. Утром он просыпался в холодном поту, долго смотрел в потолок.

      Тикали на стене часы, на кухне Анна стучала ножом, нарезая салат. Прогудел самолет, Дым перевел взгляд за окно, заметил на небе длинный белый след.

      Из темноты подсознания многолико скалилось прошлое. Прошлое волочилось тенью, не исчезающей даже в полдень, перечеркивало настоящее.

      Вот и сегодня Дыму приснилось: «трешка» в Грозном, отец и мама, им тогда было столько, сколько Дыму сейчас. За окном привычно стреляли, доносились крики. Аня сидела на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Мама ходила по комнате взад-вперед, баюкая маленького Егорку, у которого резались зубы.

      Все лампочки выключили, чтобы люди на улице думали: квартира пуста; лишь голубоватый свет фар бросал тревожные блики на испуганное лицо матери. Большинство русских осталось, заперлось в квартирах, отказываясь верить, что беда уже поднимается по лестнице, замирает у дверей, прислушивается. Все думали, война не коснется тех, у кого хата с краю, но никто не думал о том, что крайняя хата горит первой.

      Диме двенадцать, но взрослый мужчина, видящий этот сон, знает, что будет через пятнадцать минут, но не может сдвинуться с места, чтобы предупредить: бегите! Бессилие убивает его, ведь если сейчас он крикнет, вытолкает родителей на лестницу, и они побегут дальше – вверх, то он не станет тем, кем стал.

      Тело отказывается слушаться. Дима смотрит на часы, мысленно пытается оттянуть стрелку, разум захлебывается от бессилия.

      На лестнице слышны шаги и гортанная речь. Он смотрит в глаза матери: от ужаса ее зрачок расширяется на всю радужку, и там, как в зеркале, отражается часть соседней пятиэтажки.

      Шаги замирают, родители стоят, затаив дыхание. Дмитрию хочется рвануть к матери, зажать Егорке рот рукой, но сознание заперто в теле его прошлого. Чужаки переговариваются, топают наверх…

      Неужели хотя бы на этот раз…

      Взгляд Дмитрия прикован к Егорке. Вот он дергает ручонками, кривит полумесяц рта и поднимает вой. Мать спохватывается, прижимает младшего сына к груди, чтобы он замолчал, и отступает, с ужасом глядя на дверь.

      Отец матерится. За дверью матерятся тоже, щелкает взведенный курок. Отец бросается к Ане, хватает ее и подсаживает наверх, в антресоль над входом в кухню. Затем за шкирку поднимает Дыма, заталкивает следом за сестрой, напутствуя:

      – Что бы ни было – молчите. Димка, прижмись к правой стене, Аня – к левой стенке. – Дым становится на четвереньки, отползает дальше, заматывается одеялом, которое накрывало банки с компотами.

      Аня СКАЧАТЬ