Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование. Алексей Юрьевич Безугольный
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование - Алексей Юрьевич Безугольный страница 32

СКАЧАТЬ target="_blank" rel="nofollow" href="#i_004.png"/>

      1* Жмудины или самогиты – литовский субэтнос.

      2* Чухонцы – устар. этноним прибалтийско-финских народов в новгородских землях.

      3* Вотяки – устар. этноним удмуртов.

      4* Зыряне – устар. этноним коми.

      5* Черемисы – устар. этноним марийцев.

      Составлено по: Ежегодник русской армии за 1869 г. СПб., 1869. С. 200–201; Ежегодник русской армии за 1874 г. СПб., 1874. Ч. 2. С. 304–305; Ежегодник русской армии за 1877 г. СПб., 1877. Ч. 1. 1877 г. С. 234–235; Ежегодник русской армии за 1878 г. СПб., 1878. Ч. 2. 1878 г. С. 256–257; Ежегодник русской армии за 1879 г. СПб., 1879. Ч. 2. 1879 г. С. 266 – 267.

      Русскому правительству одной из главных целей привлечения к военной службе инородцев виделось обрусение, понимавшееся и буквально (освоение русского языка, культуры, поведенческих моделей, отказ от собственной этнической идентичности), и символически (обретение национального достоинства, приобщение к русской истории, как к собственной)[222]. В этнокультурном единообразии виделся залог стабильности и прочности воинского коллектива. Ставя цель на русификацию, царская военная администрация не поддерживала национальные формирования, ибо в них не происходило искомого радикального отрыва инородцев от национально-культурного субстрата.

      С введением 1 января 1874 г. всеобщей воинской повинности пропорция в этническом составе армии несколько сдвинулась в пользу нерусского контингента: в этом году воинская повинность была распространена на не отбывавшее прежде рекрутской повинности инородческое население Астраханской губернии, Тургайской, Акмолинской, Семипалатинской, Семиречинской и Уральской областей, а также на сибирские племена[223]. Однако реальный массовый призыв год от года откладывался «до особых распоряжений».

      В 1887 г. воинская повинность была распространена на туземное население Закавказского края, Кубанской и Терской областей. Но фактически оно коснулось лишь местных христиан (прежде всего армян и грузин), в то время как мусульманам Закавказского и Туркестанского краев, так же как и коренным народам Урала и Сибири, «временно, впредь до дальнейших распоряжений» натуральная военная служба уже в 1889 г. была заменена взиманием денежного сбора. В то же время допускался прием охотников (добровольцев) из числа мусульман[224]. По расчетам Военного министерства, эта мера должна была дать по мобилизации до 260 тыс. солдат, сократив тем самым бремя воинской повинности для русского населения с 39,5 человека на 1000 мужчин работоспособного возраста до 34,9 человека на 1000 мужчин, то есть на 12 %[225].

      Привлечение широких масс нерусского населения империи к службе в армии считалось сугубо положительным шагом, ибо не только расширяло мобилизационную базу государства, но и являлось мощным культуртрегерским инструментом в отношении нерусских военнослужащих. Длительный срок службы, установленный уставом, способствовал профессиональному, СКАЧАТЬ

<p>222</p>

Лапин В.В. Армия как имперский интеграционный механизм // Петербургский исторический журнал: Исследования по российской и всеобщей истории. 2019. № 1 (21). С. 303–304.

<p>223</p>

Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. II. Т. 49 (1874). № 52983.

<p>224</p>

Высочайшее повеление «О привлечении к отбыванию воинской повинности населения Закавказья и инородцев Терской и Кубанской областей». Тифлис, 1886.

<p>225</p>

Золотарев А.М. Материалы по военной статистике России. Население России, как источник комплектования ее армии (на основании данных за первое десятилетие отбывания воинской повинности). СПб., 1889. С. 8.