Ван Гог. Самоубитый обществом. Антонен Арто

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ своей селезенки[13] самоубийцы, Ван Гог выпустил этих ворон в нескольких сантиметрах от верха и в то же время как бы низа картины,

      вторя черному шраму той черты, где взмах их роскошных перьев нависает над вспенивающейся земной бурей, грозя задушить ее с высоты.

      И вместе с тем вся картина выглядит роскошно.

      Роскошно, величественно и покойно.

      Достойный спутник-Харон для того, кто при жизни не раз пускал шутихой пьяное солнце над загулявшими стогами сена и кто, в отчаянии и с пулей в брюхе, не удержался и залил всё вокруг кровью и вином, смочил землю последними каплями кислого вина и прогорклого уксуса, одновременно ликующими и мрачными.

      Так тон последнего полотна Ван Гога – при том, что сам он никогда не выходил за пределы живописи – вторит резкому и дикому звучанию донельзя патетичной, страшной и страстной елизаветинской драмы.

      Вот это и поражает меня больше всего в Ван Гоге, всем художникам художнике, сумевшем, не превосходя того, что называется и, собственно, всегда и было живописью, не выходя за рамки тюбика, кисти, кадрировки натуры и холста и не обращаясь к бытописательству, повествованию, драме, образному действию, внутренней красоте сюжета и предмета, так вдохнуть жизнь в природу и ее объекты, что иная волшебная сказка Эдгара По, Германа Мелвилла, Натаниэля Готорна, Жерара де Нерваля, Ахима фон Арнима или Гофмана не скажет вам о психологии и драме больше, чем его грошовые картины – почти все, кстати (словно сознательно), невзрачные размером.

      Подсвечник на сиденье, плетеное кресло из зеленой соломы,

      на кресле книга,

      и драма готова[14].

      Кто войдет в эту комнату?

      Гоген или какой-нибудь другой призрак?

      Как мне кажется, зажженная на плетеном кресле свеча обозначает лучащуюся границу, разделяющую таких несхожих меж собой Ван Гога и Гогена.

      Суть их эстетических разногласий, реши мы ее изложить, возможно, не представила бы большого интереса, но помогла бы пролить свет на глубинное человеческое расхождение в самом естестве Ван Гога и Гогена.

      Гоген, как мне кажется, считал долгом художника поиск символа, мифа, возвеличивание обыденной жизни до уровня мифа,

      тогда как Ван Гог был убежден, что миф нужно уметь вычленить и в самой приземленной повседневности.

      И здесь, на мой взгляд, он был чертовски прав.

      Поскольку реальность неизмеримо выше любой истории, любой басни, любого божества и любой надреальности.

      Просто нужен гений, чтобы ее истолковать.

      Чего не добился ни один художник до бедняги Ван Гога,

      и никто не сделает после него,

      поскольку я уверен, что на сей раз,

      вот прямо сейчас,

      сегодня,

      в феврале 1947 года,

      вся реальность,

      и даже миф реальности – вся мифическая реальность —

      сливается СКАЧАТЬ