Очень храбрый человек. Луиза Пенни

Чтение книги онлайн.

      – Художественный критик «Нью-Йорк таймс» только что выложил пост, – сообщила Рут. – Он пишет, что в свете этой катастрофы собирается вернуться к твоим ранним работам, портретам, и посмотреть, не ошибался ли в их оценке. Дерьмо собачье. Он же не о моем портрете, правда?

      – Фак-фак-фак, – пробормотала Роза.

      Утка сидела на коленях у Рут и посматривала на всех с недовольным видом. Впрочем, утки всегда чем-нибудь недовольны.

      – Все будет в порядке, – сказала Мирна.

      – Я тоже в это верю, – проговорила Клара, проводя пятерней по своим густым волосам, отчего они встали дыбом, сделав ее похожей на умалишенную.

      Рут же, которая почти наверняка была настоящей сумасшедшей, напротив, выглядела абсолютно собранной.

      – Хорошо, что никто не увидит твоего говна, – сказала Рут. – Кто ходит на выставки миниатюр? С какого перепуга ты вообще согласилась участвовать в коллективной выставке крохотных картин маслом? Это то, чем занимались скучающие светские дамы в восемнадцатом веке.

      – И многие из них были гораздо лучше, чем их современники-мужчины, – заметила Мирна.

      – Верно, – кивнула Рут. – Похоже на правду.

      Роза закатила свои утиные глаза.

      – Твое дело – портреты на больших холстах, – не унималась Рут. – Зачем писать маленькие пейзажи?

      – Я хотела расширить сферу деятельности, – объяснила Клара.

      Рут подняла брови:

      – Создавая миниатюры? Немного иронично.

      – Вы видели эти работы Клары? – спросила Рейн-Мари.

      – Мне не нужно их видеть. Я их обоняю. Они пахнут, как…

      – Может быть, лучше посмотреть, прежде чем комментировать?

      – Зачем? Они наверняка шаблонные и банальные.

      – Ты что, снова и снова пишешь одно и то же стихотворение? – спросила Мирна.

      – Нет, конечно, – ответила Рут. – Однако я не пытаюсь писать романы. И там и там слова, это верно, но я знаю, в чем я хороша. В чем бесподобна.

      Мирна Ландерс тяжело вздохнула и переместила свой немалый вес в кресле. Как бы ей ни хотелось возразить Рут, она не могла. Факт оставался фактом: их старая соседка по Трем Соснам, пьяница и скандалистка, была блестящей поэтессой. Хотя и неважным человеком.

      Рут издала звук, который можно было принять за смех. Или за отрыжку.

      – Я сейчас скажу тебе, что смешно. Ты терпишь неудачу и сгораешь, пытаясь сделать что-то новое, а Арман уничтожает свою карьеру, соглашаясь вернуться, чтобы делать то, что он делал сто лет назад.

      – Никто не терпит неудачу и не сгорает, – возразила Рейн-Мари и снова взглянула на часы.