188 дней и ночей. Януш Вишневский

Чтение книги онлайн.

      Скучно и несовременно. Ничего не поделаешь. Честно говоря, мне не хочется писать на эту тему, поскольку за последнюю четверть века мое мнение не изменилось. О господи!

      С уважением,

      МД

      Франкфурт-на-Майне, суббота, вечер

      Вы тоже чувствуете себя в ноябре «выжатой»? На меня ноябрь наводит тоску и удручает. Если бы только можно было изменить календарь, я первым делом вычеркнул бы из него ноябрь. Каждый год я обещаю себе, что откажусь от летнего отпуска и поеду в ноябре туда, где весна встречается с летом. Бегство из меланхолии севера в беззаботность юга. Вроде как то же самое (так считают постоянно подверженные депрессии финны), но это «грусть под солнцем». К сожалению, до сих пор я не выполнил данного себе обещания. Единственная положительная сторона ноября – становящиеся все более долгими вечера. В такие вечера (около 19.00) я отхожу от компьютера, химии и программирования и читаю. Поворачиваю телевизор экраном к стенке и достаю книги из кипы отложенных «для обязательного прочтения». Некоторые лежали и ждали своей очереди с января.

      В ноябре я охотнее всего читаю философов. Философия увлекает. Родилась она из человеческого удивления и сама это удивление рождает. Кроме того, она – своего рода моя «неосуществившаяся любовь». Изучая физику в университете им. Николая Коперника в Торуни (вторая половина XX века), я решил параллельно закончить еще один факультет. Совершенно бессмысленно – если принять во внимание время, в которое мы тогда жили, – я выбрал экономику. В результате я – магистр физики и магистр экономики. Но этот второй титул ассоциируется у меня скорее с магистром алхимии. Во второй половине XX века (поздний Терек[18]) «экономика» была даже не мистикой (таковою была философия). Она была мистификацией.

      Если бы мне пришлось расписать философов по месяцам, то к ноябрю я приписал бы Шопенгауэра (родился в Гданьске) и Ницше. Никто больше так не подходит к ноябрьскому дождю и грусти, как эти двое. Апологеты тотального пессимизма, нигилизма и безнадежности. Даже удивительно, что они могли стать источником вдохновения для других. А ведь стали: для Мальро, Манна, Шоу, Штрауса, Вагнера, Малера. Все они черпали из тех двух полными пригоршнями. А в Польше: Пшыбышевский, Стафф, Бжозовский. Грусть, тоска и боль привлекают и искушают. Эти чувства несравненно легче делить с другими, чем счастье. По себе это знаю. В моем «Одиночестве в Сети» столько печали и страдания, что одна из читательниц написала мне: «Книга, которую я взяла бы с собой в могилу? „Одиночество…”. Она искусно доводит человека до состояния отчаяния».

      Когда читаешь Шопенгауэра и Ницше в ноябре, пьешь вино и слушаешь песни Коэна, начинаешь ощущать, что для полноты (не)счастья не хватает только бритвы, которой можно чиркнуть себя…

      Вы СКАЧАТЬ