Тринадцать месяцев. Джон Раттлер

Чтение книги онлайн.

      Ровно год назад пришёл к нему ночью призрак. Сел на кровать и говорит:

      – Узнаешь?

      Василий узнал.

      – Ты мой дед, Никон.

      – Не забыл. Хорошо.

      За окном расцвели воздушные цветы и осыпались разноцветным дождем.

      – Что, палят?

      Василий пожал плечами.

      – Так праздник же.

      – А что празднуют?

      – День Победы.

      Никон приподнял одну бровь – он всегда так делал, когда удивлялся.

      – Какой такой победы?

      – Нашей победы, дед. Ты что ж, забыл?

      Дед поднял вторую бровь.

      – А кого это вы победили? Ну, рассказывай, давай!

      Василий тут как-то весь съежился и натянул повыше одеяло.

      – Да не мы, дед. Вы победили.

      – Ааа. Понятно. Так, а что ж тогда празднуете, раз не вы победили?

      Тут Василий совсем растерялся. Задумался. А Никон сидит молча, смотрит.

      – Так это чтобы показать, что помним, что гордимся. Поэтому.

      Никон погрозил внуку пальцем.

      – А что это ты помнишь? Витьку Жареного помнишь? Который в болоте насмерть замёрз? А как Матвея, радиста, танком задавило? Ни рации, ни Матвея. Не помнишь. Я вот помню. Как со мной Николай Иванович Федорин намучался, пока осколок из спины доставал. Щербатый очень осколок попался, никак не хотел вылезать. А как портянки на Малиновом Яру стирали… А Глаша из медсанбата…

      Он почесал небритую щеку, вокруг глаз собрались веселые морщинки.

      – Есть что вспомнить. Не скажу, что всем горжусь, но пожил не зря. А ты-то чем гордишься?

      Василий ответил не сразу. Неудобные у деда вопросы все какие-то, не знаешь, как бы сказать, чтобы потом тошно не было.

      – Горжусь, что врага победили. Для потомков, для будущего.

      – Да, и то верно. Хорошо мы их тогда причесали. Небось, до сих пор оклематься не могут!

      Василий снова натянул повыше одеяло. Дед посмотрел на него пристально, словно мысли прочитал.

      – Это что ж получается? Их дети лучше наших живут? Как же так вышло-то?

      За окном снова засверкали огни.

      – И чем же вы гордитесь? Чем гордитесь, Васенька?