«Дело» Нарбута-Колченогого. Н. В. Переяслов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и на «ты». А утром, не выспавшийся и всклокоченный, Нарбут был уже у нотариуса, чтобы оформить сделку – покупатель очень торопился.

      Гром грянул недели через две – когда вдруг все как-то сразу узнали, что «декадент Нарбут» продал как-никак «идейный и демократический» журнал Гарязину[1] – члену союза русского народа и другу Дубровина[2].

      После истории с Гарязиным Нарбут исчез из Петербурга. Куда? Надолго ли?

      Никто не знал. Прошло месяца три, пока он объявился.

      Объявился же он так. Во все петербургские редакции пришла краткая, но эффектная телеграмма:

      «Абиссиния. Джибутти. Поэт Владимир Нарбут помолвлен с дочерью повелителя Абиссинии Менелика».

      Вскоре пришло и письмо с абиссинскими штемпелями и марками, в центре которых красовался герб Нарбутов, оттиснутый на лиловом сургуче с золотой искрой. На подзаголовке под штемпелем «Джибутти. Гранд-Отель» – стояло:

      «Дорогие друзья (если вы мне ещё друзья), шлю привет из Джибутти и завидую вам, потому что в Петербурге лучше. Приехал сюда стрелять львов и скрываться от позора…»

      (Но, если в основе нарбутовского побега в Африку лежало наказание за созданную им книгу, то какой же тогда мог быть позор в выпуске собственноручно им написанной, подготовленной и разосланной всем друзьям книжки стихов, которая вызвала среди читателей хотя и не единодушный восторг, но всё-таки довольно широкий отклик? «Аллилуйя» принесла Владимиру славу, сделав его известным на всю Россию. А вот действительно позор, по мнению самого Нарбута, мог оказаться в распространении информации о том, что он продал свой журнал не кому-нибудь, а именно журналисту консервативного толка – черносотенцу Гарязину, что уличало его в глазах интеллигенции в полной беспринципности. Это означало кардинальное изменение ориентации журнала и вызвало переполох среди подписчиков, вылившийся в широкое общественное осуждение, перетекающее в презрение. Пришлось выдержать малоприятные объяснения в печати, а впоследствии уезжать не только из Петербурга, но и из самой России куда подальше.)

      «…Но львов нет, и позора, я теперь рассудил, тоже нет, – писал в своём письме далее Нарбут, объясняя причину своего побега в Абиссинию именно сотрудничеством с Гарязиным, – почём я знал, что он – черносотенец? Я не Венгеров, чтобы всё знать. Здесь тощища. Какой меня чёрт сюда занёс? Впрочем, скоро приеду и сам всё расскажу.

      …Брак мой с дочкой Менелика расстроился, потому что она не его дочка. Да и о самом Менелике есть слух, что он семь лет тому назад умер…»

      Приехал Нарбут из Африки какой-то жёлтый, заморенный. На «приёме», тотчас же им устроенном, – он охотно отвечал на вопросы любопытных об Абиссинии, – но из рассказов его выходило, что «страна титанов золотая Африка» – что-то вроде русского захолустья: грязь, скука, пьянство. Кто-то даже усумнился, СКАЧАТЬ